Дмитрий Сафонов - Ласковый убийца

Так он и решил: хулиганство. И, хотя поначалу немного волновался, но время шло, никаких неприятностей больше не случалось, и Берзон стал потихоньку успокаиваться. Через неделю собственный желудок опять беспокоил его гораздо больше, чем чья-то идиотская шутка.

Но тогда произошло другое событие, снова выбившее Берзона из колеи. В питерской газете "Северное сияние" появилась разгромная статья за подписью Новожиловой. Острая статья, совершенно неожиданная статья. Она была посвящена некоторым хитроумным комбинациям, которые Берзон не раз проворачивал совместно со своим старым деловым партнером Красичковым. Безусловно, статья — это еще не уголовное дело. Если разобраться, статья — это пустяки. С этим давно уже научились бороться: главное — не суетиться. Главное — это сохранять лицо. Говорить красивые слова о презумпции невиновности, снисходительно улыбаться и немного высокомерно — обязательно немного, тут нельзя переиграть, а то результат может быть обратным — высказываться в том духе, что ты, мол, выше всего этого, что никогда не опустишься до грязной ругани с нечистыми на руку журналистами, что некие злые силы (и намекнуть на ЦРУ, ФБР и так далее) стремятся в твоем лице опорочить весь нарождающийся российский бизнес, ну и все в таком духе. Одним словом, в меру трещать: не молчать, но и не доказывать с пеной у рта, что тебя незаслуженно обидели. Да и чего зря кипятиться — деньги надо готовить, чтобы дело не завели. А статьи — Бог с ними! Пусть клевещут!

Нет, Ефим Давыдович был расстроен совсем другим: Новожилова писала, что на незаконно отмытые деньги финансируется избирательная кампания двух кандидатов, ставленников Берзона. Это тоже была правда. Но кому от этого легче? И хотя тираж у "Северного сияния" был не таким уж большим, и не все еще было потеряно, но все равно это был удар. Довольно тяжелый удар.

А главное — Берзон не мог понять, почему Новожилова сделала это. Нельзя сказать, что между ними были превосходные отношения. Но и причин для конфликта тоже не было.

Он несколько раз пытался дозвониться до Новожиловой и серьезно поговорить, но ее верный помощник Руслан неизменно отвечал, что Зои Григорьевны нет в городе: ни в Москве, ни в Питере; когда она будет, точно неизвестно, и, если надо что-нибудь передать, пусть передают через него.

Такой вариант Берзона не устраивал, и он в гневе давил на кнопку "отбой" с такой силой, что его мобильный тихонько хрустел.

Статья появилась неделю назад.

Сегодня утром Ефим Давыдович проснулся с нехорошим чувством. Даже не чувством, а, скорее, предчувствием: будто должно было что-то произойти. Что-то очень нехорошее. Очень неприятное. Даже, пожалуй, не неприятное, а ужасное.

Целый день он вздрагивал, услышав телефонный звонок. Говорил себе: "Ну, вот! Вот оно! Началось…", брал трубку и говорил подчеркнуто спокойно и холодно: "Берзон слушает…". Но вроде бы все шло своим чередом. Новостей пока не было: ни хороших, ни плохих.

Главное событие этой пятницы, которое, без преувеличения, потрясло всю страну, произошло вечером.

Ефим Давыдович узнал о нем по радио…

В пятницу Кольцов всегда уходил из офиса пораньше. Так было и на этот раз. Он собрался, запер свой кабинет, прошел через большой зал, где сидели прочие труженики его «богадельни» — бездельники сразу приняли рабочее положение и серьезный вид — и, сделав им на прощанье суровое лицо (чтобы немного взбодрились), молча покинул офис. Охранник тоже подыграл ему: из добродушного здоровяка моментально превратился в кошмарного людоеда, устрашающе выпятил вперед нижнюю челюсть и сверкнул налившимися кровью глазами — «кто на хозяина, всех разорву!», после чего мгновенно обмяк и услужливо распахнул дверцу огромного «Мерседеса». Водитель повернул ключ в замке, и дрогнувшая стрелка тахометра сообщила, что исполинский двигатель исправно трудится, пережевывая всеми своими двенадцатью цилиндрами многие литры чистейшего неэтилированного бензина. Сзади, из верхней части черных крыльев, показались две маленькие антеннки: «шестисотый» аккуратно двигался задним ходом — размеры дворика не позволяли развернуться.

— Домой, Сережа! — бросил Кольцов водителю, старательно изображая усталость.

По прибытию на Остоженку ритуал повторился: телохранитель вышел первым и тщательно проверил подъезд на наличие в нем всевозможных киллеров; при этом особое внимание уделил старушкам, сидевшим на лавочке, и детям, игравшим в песочнице.