Дмитрий Сафонов - Ласковый убийца

А Ремизов сел за стол и принялся внимательно перечитывать отчет, составленный Олегом. Он подолгу изучал каждый лист, всматривался в фотографии: до тех пор, пока не стал ощущать себя участником описанных событий. Как только это произошло, Ремизов понял, что осознал — "переварил" информацию. Теперь он явственно представлял себе состояние Кольцова, чувствовал его постоянную боязнь слежки, понимал его отчаянную надежду на помощь Надежды (затасканный каламбур) и презирал за неуклюжие попытки обеспечить таким способом пути отступления. Кольцов оказался еще примитивнее, чем полагал Ремизов поначалу. Но при всем при том он был Надиным любовником: возможно, она его даже любила. Эта мысль не давала Ремизову покоя: он не мог спокойно думать об этом. Он ненавидел Кольцова и готов был растерзать его.

Наступал вечер пятницы. Выходные надвигались, как неотвратимый кошмар.

КОЛЬЦОВ.

Ефим Давыдович Берзон пребывал в состоянии глубокой растерянности. В последнее время все словно валилось из рук. Ничего не получалось, все было против него.

Началось с того, что ровно месяц назад у него обнаружили какую-то гадость в желудке. Этакий полип размером с детский кулак. Точнее, обнаружил он его сам, хотя и косвенным образом: Берзон обратил внимание, что в течение последних нескольких дней его, извините за выражение, стул имеет насыщенный черный цвет. Как всякий большой здоровый мужчина, который за свою долгую и трудную жизнь привык постоянно отражать агрессию извне и бороться за лидерство среди себе подобных, Берзон панически боялся тяжело заболеть. А уж слова "язва", "диабет" и, тем более, "рак", вызывали у него дрожь в коленях и бурчание в животе. Когда дело касалось бизнеса, "разборок", борьбы за власть и сферы влияния, он не боялся ничего: всегда действовал быстро, расчетливо и безжалостно. Вряд ли можно было найти такую вещь, которая привела бы его в замешательство или серьезно напугала бы, но от вида собственной крови у Берзона могло случиться головокружение.

Впрочем, в этом нет ничего удивительного: у сильного человека все развито в большей степени, нежели у простых смертных, включая инстинкт самосохранения.

Врачи провели всестороннее обследование, установили, что это — полип, то есть опухоль доброкачественная, что он был поврежден комочками пищи и теперь сильно кровоточит, поэтому и стул черный, и что необходима операция.

Три недели назад ему вырезали этот полип. Берзон немного успокоился, но все равно чувствовал себя очень несчастным и теперь внимательно прислушивался, присматривался и принюхивался к процессам жизнедеятельности собственного организма.

А спустя неделю — еще один неприятный сюрприз. В его офисе нашли муляж бомбы.

Офис Берзона размещался в самом центре столицы, неподалеку от Красной площади, в здании многоэтажной гостиницы для иноземных гостей. Он занимал целый этаж — десятый. И вот — две недели назад, примерно около часу дня, старший охранник, сидя за пультом управления камерами наружного наблюдения, увидел на одном из мониторов, что на площадке перед лифтом сиротливо стоит черный чемоданчик системы "дипломат". Старший охранник велел охраннику помладше пойти и проверить, что это за чемоданчик. Немного придурковатый парень открыл "дипломат" прямо там же, на месте. Старший, увидев это в мониторе, чуть не онемел от неожиданности: он только собрался позвонить в ФСБ, вызвать команду взрывотехников, а этот молодой — безусловно, очень сильный и смелый парень, "безбашенный", как теперь говорят — открыл опасную находку, не задумываясь о возможных последствиях. Открыл и сел. Прямо на пол. Посидел немного, пришел в себя и вздохнул с облегчением.

В чемоданчике оказались два гладко обструганных и покрашенных деревянных бруска. Они должны были имитировать куски пластита — взрывчатого вещества большой разрушительной силы. От брусков тянулись разноцветные провода к будильнику. Будильник представлял собой кое-как вырезанный кружок картона, на котором был нарисован циферблат. Стрелки показывали два часа ровно. На оборотной стороне картонного кружка печатными буквами было написано: "Привет". И все.

О происшествии тут же доложили Берзону. Он сидел дома и ел мороженое — такую диету после операции ему рекомендовали врачи.

Ефим Давыдович очень расстроился от этого известия. Он сразу стал ломать голову над странным происшествием. Что это могло быть: предупреждение? Чье? Он в последнее время ни с кем не конфликтовал, никому дорогу не переходил. Да и потом — странно предупреждать подобным образом. Дела так не делаются. Ведь сначала можно встретиться, обсудить, решить все вопросы. Если хочешь показать свою силу и серьезность намерений — ну, взорви тогда грамм сто тротила. Но так, чтоб без жертв. А что это такое — деревянные бруски? Ерунда. Баловство одно! Да! Баловство!