Дмитрий Сафонов - Ласковый убийца

— Перовская, — поправил его Болтушко.

— Ну какая разница? — обиженно спросил Стас. — Она тебе что, родственница? Извини. Тогда пусть она пострадает, как, например, Достоевский. Это тебя устраивает?

Болтушко махнул рукой; даже немного выпив, Стас начинал нести всякую ерунду: он вообще был не очень крепкий на алкоголь.

— Сюжет хороший. Заработал, — Алексей Борисович хлопнул Стаса по плечу и поспешил назад, в кабинет, чтобы поскорее приняться за работу.

Он сел за стол, достал чистый лист бумаги и принялся карандашом составлять план статьи. Перед ним лежали записанные на отдельных маленьких листках сообщения — разные случаи, произошедшие за минувшую неделю в Москве. Почти все они имели трагический конец, но Болтушко считал высшим шиком описать чью-то смерть так, чтобы это было даже немножко забавно: вероятно, он полагал, что основную массу читателей составляют маньяки, садисты, моральные уроды, а немногие оставшиеся — настоящие ценители черного юмора.

Цинизм Болтушко уступал цинизму Ремизова — по размаху и всеохватности, но в изяществе и даже некоей утонченности — явно превосходил Скобликова с его шокирующими заголовками.

Болтушко открыл ящик, достал оттуда ластик, стер пару грязных пятен с бумаги и замер, ожидая вдохновения.

В этот момент раздался телефонный звонок. Он снял трубку.

— Редакция! — раздраженно крикнул Болтушко.

— Алеша, это ты? — спросил знакомый женский голос.

— Я, — ответил Болтушко.

— Алеша, это я, Марина.

— Да, здравствуй. Я узнал тебя. Что-нибудь случилось?

В ответ он услышал всхлипывания.

— Алеша, приезжай, пожалуйста. Мне очень страшно. Я не знаю, что делать. Они мне угрожают.

— Кто? — обескураженно спросил Болтушко.

— Я не знаю. Приезжай, пожалуйста.

— Но… Марина… Я сейчас не могу. У меня — статья.

Марина заплакала. Болтушко покрепче прижал трубку — чтобы никто не слышал, потому что мембрана у этого аппарата была очень сильная.

— Марина… Марина, я приеду, как только освобожусь. Хорошо? Закройся на все замки и никому не открывай. Ты одна дома?

— Одна-а-а… Мне стра-а-а-шно…

— Я скоро буду. Примерно часа через три-четыре. Хорошо? Ты сиди дома, никуда не уходи. Перед тем, как выехать, я позвоню. Поняла?

— Поняла.

— Ну все. Жди звонка.

Он положил трубку. Что за чертовщина? Кто ей угрожает? Что происходит? Может, она немножко тронулась рассудком? На нервной почве? А что, с женщинами такое часто бывает. Понервничают — тронутся, успокоятся — и вроде как на место вернутся.

Он стал рисовать какие-то узоры, заштриховывать их, потом все стирал и рисовал заново.

Теперь он и сам занервничал, поэтому торопился написать статью, что сразу же отразилось на качестве: получилось не смешно, а как-то мрачно. И даже такая веселая история про то, как пожилой вор залез в квартиру бывшего капитана дальнего плавания, а в коридоре был установлен в качестве охранной сигнализации корабельный ревун, и он сработал, а вор испугался и умер от сердечного приступа, — даже эта история получилась немного печальной.

Алексей Борисович был собой недоволен. Он отнес статью, позвонил Марине, что выезжает и после этого покинул редакцию.

……

У Марины были припухшие губы и заплаканные красные глаза. Узенький поясок перехватывал на талии короткий махровый халат. "Извини, что я так, по-домашнему", — сказала она.

"Ничего себе, по-домашнему", — подумал Болтушко. "Неужели она хочет убедить меня, что всегда ходит по квартире в таком виде? Домашний халат совсем не такой. Домашний халат — это что-то длинное и бесформенное. А здесь — какой-то пеньюар или как там его… У меня трусы и то длиннее. В общем, не то. Не вдовий наряд, одним словом."

Он придал лицу суровый вид и прошел в комнату. Окинул безразличным взглядом стены, уселся поглубже в кресло и принялся рассматривать книги, стоявшие на полках зеркального шкафа — надо же было отвести глаза куда-нибудь подальше, прочь от голых Марининых ног.

А она словно и не замечала этой неловкости. Или делала вид, что не замечает.

Она была расстроена и напугана. Алексей Борисович прокашлялся и спросил:

— Ну, что у тебя произошло? Кто тебе угрожает?

— Не знаю, Алеша, — ответила Марина и подалась всем телом к нему. "Ого! Да она еще и без лифчика!" — отметил Болтушко. Ему стало совсем не по себе.

— Вот что я нашла на автоответчике, — она подвинула аппарат поближе к Болтушко и нажала кнопку: "Коля, я очень волнуюсь. Что случилось? Я перезвоню через час", — послышалось сквозь треск.