Елена Сафина - В тихом омуте

Автобус не спеша пылил по извилистой проселочной дороге вдоль раскинувшегося соснового бора. Солнце клонилось к западу, мягко касаясь верхушек высоких сосен, играя бликами на траве. В городе осень воспринимается иначе. Острее. Здесь же, заглядывая в высокое голубое небо, испещренное мелкими белыми облаками, казалось, что лето еще продолжается.

Через полтора часа пути двигатель издал странное урчание, чихнул и автобус остановился. Водитель, кряхтя, покинул кабину. Минут десять мы сидели в ожидании. Но ничего не происходило. Затем он вернулся на водительское место и, нажав кнопку на панели, открыл пассажирскую дверь лаконично сообщив:

– Приехали… – других объяснений не последовало, поэтому я решила уточнить, чего ждать от жизни:

– Совсем приехали?

– Похоже … – отозвался водитель. – Движок умер.

Со вздохом я поднялась, прикидывая, как лучше поступить с чемоданом и сумкой. Марш-бросок с вещами на перевес особого отклика в душе не вызывал.

Бабуля, тем временем, невозмутимо извлекла из складок юбки мобильный телефон и принялась кому-то звонить, явно не спеша покидать насиженное место:

– Алло! Андрюша! Ты меня слышишь? Автобус сломался. Нужно меня встретить… Куда ж я пойду? У меня ж поклажа…

Неведомый Андрюша что-то ответил и бабуля, успокоившись, стала смотреть в окно. Девушка, сидевшая впереди, поднялась, молча перекинула через плечо единственный рюкзак и выпорхнула из автобуса, уверенно зашагав по дороге. Она не была похоже на местную жительницу, но, судя по всему, точно знала, что делает.

– Не подскажите, как добраться до Оршинского погоста? – обратилась я к водителю.

– А тут одна дорога. Иди не сворачивая – не промахнешься. – ответил он и добавил – До утра других автобусов-то все равно не предвидится.

Пока я доставала вещи, водитель позвонил диспетчеру и сообщил о поломке автобуса, после чего устроился в кресле, надвинул кепку на глаза и приготовился вздремнуть.

Определив спортивную сумку на плечо, я спустила по ступенькам чемодан, поставила его на колесики, и еще раз вздохнув, устремилась в направлении деревни. В далеке еще был виден силуэт девушки в ярком топе, бодро шагающей по дороге, окруженной стеной из высоких сосен. Затем она скрылась за деревьями.

Я выбрала комфортный темп и, в такт чемодану, весело подпрыгивающему на кочках проселочной дороги, зашагала вперед. Вскоре за поворотом исчез из поля зрения и автобус. Казалось, что я осталась одна во всем мире. Ветер едва шевелил кроны деревьев, местами плотно смыкающихся между собой и образующих настоящий зеленый тоннель. Где-то в глубине леса можно было различить голос кукушки. В траве у дороги мелодично стрекотали кузнечики. А пряный запах лесных трав щекотал нос, окутывал и вынуждал глубже вдыхать, разливаясь по телу приятной лесной прохладой.

Где-то через час впереди раздался гул мотора и вскоре из-за поворота показался трехколесный мотоцикл с коляской. Увидев меня, водитель сбросил скорость, а поравнявшись и вовсе остановился, не глуша мотор. За рулем сидел молодой парень лет двадцати. На нем были надеты старые рваные джинсы и куртка поверх голого торса. Каштановые волосы взъерошились от быстрой езды, потому что ехал он без шлема.

– Вы, наверное, с автобуса, который сломался? – с любопытством приглядываясь ко мне, спросил он.

Я кивнула и в свою очередь поинтересовалась:

– А вы, должно быть, Андрей?

– Откуда вы знаете? – вскинул он удивленно брови.

– Ваша бабушка очень громко разговаривала по телефону, – улыбнулась я.

Парень улыбнулся в ответ:

– Она в обще-то глуховатая. Но, когда ей надо, иногда слышит получше других.

Подумав, он добавил:

– До деревни пешком отсюда еще часа полтора… Бабулю погружу и на обратном пути постараюсь вас подхватить.

– Было бы здорово, – благодарно улыбнулась я.

Он кивнул. Мотоцикл тронулся с места, и парень, еще раз оглянувшись на меня, продолжил свой путь, а я свой.

Еще через час начало темнеть и лес уже не казался таким приветливым. Птичий гомон умолк. В кронах высоких сосен таинственно перешептывался ветер. Из глубины леса повеяло промозглым холодом. В разлившейся тишине был слышен каждый шорох, каждый хруст сухой ветки. Звук моих собственных шагов глухо и гулко поднимались над дорогой. Казалось, что из-за кустов, в черноте леса, кто-то затаился и не отрываясь наблюдает за каждым моим движением.

Не смотря на сгущающуюся тьму, я передумала включать фонарик телефона. Дорога была достаточно неплохой и покалечиться в темноте я не особо опасалась. К тому же глаза уже вполне привыкли ориентироваться без дополнительного освещения. Что же касается тревожного чувства, поднимавшегося где-то из глубин сознания – я достаточно быстро с ним справилась. Темнота страшит многих людей: на улице города, в подъезде, даже в собственной квартире… А уж ночной лес – это темнота в квадрате. Темнота и неизвестность. На зрение полагаться не приходится и в человеке активируются иные органы чувств, например, слух. Соответственно, и восприятие леса меняется. А лес живой. Незнакомые звуки, тревожные шорохи, непривычные запахи… Позволив панике подступить, человек теряет контроль над собой, принимая на себя позицию жертвы. С другой стороны, если представить себя охотником, ночной лес открывается совершенно с другой стороны. Тьма становится союзником, укрывая от посторонних глаз. Звук разносится далеко и, если слышать лес, он заранее сообщит об опасности: хрустом ветки под мягкой крадущейся поступью, шелестом крыльев встревоженной чьим-то приближением птицы.