Ирина Лобусова - Кумите

В тот момент, когда Масловский закончил говорить, гонг ударил снова. Он так же торжественно продолжал стоять, не опускаясь в кресло. В этот момент из ямы повалил белый дым. Зрители, стоявшие близко к краям, быстро отпрянули назад. Гонг снова начал бить, и глухие удары отбивали какую-то экзотическую мелодию. В этой странной музыке заключалась магическая сила, от которой каждый зритель вдруг почувствовал небывалый прилив сил. Действуя на психику, удары гонга служили частью шаманских заклинаний. Из дыма начали выплывать какие-то люди. И когда они ступили на землю возле стола, стало ясно, что это пятеро бритых наголо буддийских монахов в алых и шафраново-желтых одеяниях. Монахи повторяли один и тот же непонятный звук. Разойдясь полукругом, они уселись прямо на землю в позе лотоса, обращаясь лицом к яме. Потом молитвенно сложили ладони и стали раскачиваться из стороны в сторону. Дым стал гуще.

Из белой глубины стала появляться еще одна фигура. Когда ее можно было разглядеть, зрители отшатнулись с криками ужаса. Это был бритый монах в черном покрывале, лицо которого было разрисовано багрово-красными узорами. В руках он держал прозрачный сосуд, доверху заполненный чем-то красным.

При появлении черного монаха сидящие на земле заскандировали сильней и сильней, а удары гонга стали чаще и чаще. Все происходящее несло в себе элемент необъяснимой истерики. Глаза монахов закатились, на губах их выступила пена. Черный монах повернулся лицом к яме, поднял сосуд обеими руками очень высоко над головой. Когда пульсация звуков достигла своей кульминационной точки, он вдруг истерически закричал, разом перекрывая все звуки своим голосом:

— Я вызываю тебя, о великий дух!

И все смолкло. Сидящие монахи прекратили раскачиваться и застыли в молитвенных позах. Продолжая держать руки с сосудом над головой, монах начал говорить так, словно читал молитву:

— Я вызываю тебя, о великий дух! Очистись, сбрось с себя вековые оковы! О дух силы, я чую твое присутствие! О дух зла, приди освятить этот мир — так, как ты освящал древних воинов на кровавую битву! Приди, я принес тебе кровь! Стань истиной, повелением тьмы! Возродись к жизни и прими новую кровь! Поддержи дух спускающихся к тебе воинов и приведи одного из этих воинов к победе! Пусть этот воин будет один против всех, и он бросит вызов смерти! Я вызываю тебя, дух зла! Приди! Приди! Приди!

Он перевернул сосуд и вылил в яму красную жидкость. Все почувствовали сильный запах свежей крови. Темнота разлилась, как только на землю упала последняя капля крови из сосуда. Вмиг погасли все светильники и людей поглотила полная темень.

На Сергеева совсем не подействовал этот спектакль. Он прекрасно знал: все это не больше чем театральная постановка Масловского. Монахи исчезли, когда вспыхнул свет. На судейском столе лежали два меча — было видно, как блестят лезвия. Масловский сказал:

— Скоро начнется бой. Первый воин, подойди! — он взглянул в сторону Сергеева.

Юрий подошел к столу.

— Я вручаю тебе оружие и благословляю на бой, — с этими словами Масловский протянул ему меч, который лежал справа. Сергеев взял его и с удовольствием почувствовал в руках приятную тяжесть.

— Это смертельное оружие. Бейся до конца и будь сильным. Победа ожидает тебя! — Потом он зашептал: — Иди и встань на подъемник. Зарежь его не сразу, а минут через пять. Все понял? — И снова громко: — Второй воин, подойди!

Потом Жирный снова стоял рядом с Юрой. Подъемник начал опускаться. Сверху не было видно, как широко дно. Как просторна эта засасывающая пропасть…

Он был спокоен, как никогда. Ему ничего не оставалось — даже времени. Ему предстояло самое простое: убить человека. Он делал это уже не раз. Ничего тяжелого в этом не было.

Теперь они снова находились друг напротив друга, только гораздо более ближе, чем прежде. Внутри ямы было полутемно. Свет падал сверху беглыми и редкими отблесками. Отчетливо был виден нависающий полукруг лиц — словно светящиеся вспышки кошмара в окружающей темноте. Зрители подошли близко и нависали над ямой. Над ней не было сетки — и без нее бьющиеся за жизнь не смогли бы выйти оттуда. В яме пахло землей и кровью. Жирный, несмотря на то что пытался держаться уверенно, напоминал Юре беспомощного старика, которого привезли на казнь. Они стояли у стен, ожидая сигнала к началу боя. Жирный держал меч в правой руке так, что было ясно: он не умеет им пользоваться. Чей-то звучный голос скомандовал: