Инна Бачинская - Хищная птица-любовь

Федор Алексеев пришел первым. Сбросил на руки шустрому мальчонке шикарный белый плащ до пят, шляпу положил на стул рядом с собой, не доверив гардеробной. Шляпа Федора Алексеева! Кто не знает его большой черной широкополой шляпы? Федоровы учни прекрасно знают – однажды они надели ее на Коперника, чей бюст стоит в вестибюле университета, наделали фоток и выложили в Интернет. Дня три универ гудел в полном отпаде, на Федора бегали смотреть «чужие» студенты, завидуя до зеленых соплей – он фигура популярная. Красавец, гусар, умница… а чувство юмора? Так отбреет, не обрадуешься. Но всегда можно договориться – гуманист и либерал. Великий детектив, между прочим, опер а против него слепые котята, что запечатлено в легендах, анналах, анекдотах и фейковых интервью. Придворный летописец Леня Лаптев собаку съел на освещении жития любимого препода, донося до аудитории душераздирающие истории про повязанных им убийц, маньяков и разбойников. А драки! Да, да, они также в программе, куда ж без хорошей зубодробительной драки! Бывает, приходит профессор Федор Алексеев на занятия в черных очках, и все понимают: была операция по задержанию ООПа – особо опасно преступника. Разумеется, имеют место всякие сопутствующие мелочи: засада, перестрелка, погоня… А кто выследил, вычислил и задержал? То-то. И разумеется, драка – это святое! Боевые раны, синяк под глазом, разбитые косточки рук, что добавляет мужественные штрихи к портрету философа. Кстати, как доказал экспериментально некий американский ученый, повреждения будут сильнее, если бить не открытой рукой, а кулаком. То есть эволюционные преобразования человеческой руки и хомо сапиенса в целом совершались из необходимости всё время драться. А вот обезьяна, например, не умеет сложить руку в кулак, и результат, как говорится, налицо.

Философия, чувство юмора, жизненный опыт, дедукция вкупе с серыми клеточками и умение драться – убойная сила. И при всем при этом манеры наследного принца… Ну вот как это все сочетается в одном человеке? Загадка.

Учни подражают: половина в широкополых шляпах и черно-зеленых длинных шарфах в три слоя вокруг шеи; девушки поголовно влюблены и восхищаются. Причем «девушки» почтенного возраста: профессура, аспирантки, ассистентки, – не исключение. Капитан Астахов говорит, что Федор похож на жулика и афериста… Что-что? Это как? В каком смысле? В прямом. Никто поймать не может. А уж как стараются! А он всем улыбается, говорит комплименты, трогает за плечико, выслушивает, дает советы, приглашает на кофе, доводит до таяния и… ничего! Причем никаких претензий, одно обожание и вздохи больной коровы. Не универ, а пижонский фан-клуб. Нарвешься на своего, говорит капитан Астахов, ох, нарвешься! На свою, в смысле.

Капитан Астахов… пессимист, пожалуй, и скептик. В силу профессии. Работать в полиции и быть оптимистом? Не смешите. Капитан любит каркать и бывает, накаркивает: я же говорил! И торжество во взгляде. Федор Алексеев когда-то тоже был капитаном, но потом сменил военный мундир на академическую тогу, образно выражаясь. После долгих колебаний выбрал науку. Соскочил, но старые дрожжи бродят, и случись в городе что-нибудь из ряда вон, ставящее в тупик следственные органы, Федор тут как тут: вникает и начинает «отрабатывать» версии, одна другой… как бы это поделикатнее? Странн е е! Капитан Астахов выражается более определенно – идиотские. А Федор сразу же проверяет их на Савелии. Савелий – его лакмусовая бумажка. Тот ничего не понимает, но честно задает вопросы… довольно… э-э-э… дурацкие, ладно, чего уж там. Вернее, не то, чтобы дурацкие, просто у Савелия свое в и дение, сдобренное тысячами прочитанных дамских романов. Федор объясняет ему раз, другой, а потом вдруг бац! Свет в конце туннеля! И расцветает ярким цветом новая прекрасная версия, от которой капитан Астахов хватается за голову и кричит что-то насчет мутной философии, которой они его достали. А тут еще Савелий подливает масла в огонь и выступает с воспоминаниями о читаной книжке… «Помню, читал в одном романе, – начинает он, запинаясь, – и там тоже… э-э-э… это самое и очень похоже». Савелий прекрасный человек, но никудышный оратор. Капитан смотрит на Федора, тот после минутного раздумья начинает толковать слова Савелия, обзывая его Дельфийским оракулом. Обалдевший капитан кивает Митричу, и тот спешит к любимым клиентам с новой порцией пива, а то и чего покрепче.

Ладно, к черту лирику. Итак, Федор Алексеев уже на точке, любимая шляпа рядом на стуле, на столе – большая коробка, завернутая в красную упаковочную бумагу, а наверху прилеплена такая же розочка. Подарок для Савелия. Капитан в силу занятости и отсутствия образного мышления доверил покупку Федору. После некоторого раздумья сказал, что подарок – вопрос философский, особенно когда дело касается Савелия… Одним словом, удиви нас, Федя. Ладно, сказал Федор и пошел покупать.