Кэролайн Грэм - Там, где нет места злу

По лестнице, покрытой ковром, они поднялись в гостиную, которая одновременно служила спальней. Комната была уютная и, как отметил Барнаби, обставленная мебелью гораздо более новой, чем та, что он видел в доме викария. Палас на полу, приятные обои в цветочек, кремовые занавески с красными маками. У плинтуса лежало несколько пар гантелей разного веса. В комнате было две двери, видимо на кухню и в ванную.

Сержант Трой посмотрел на все это, и в лицо ему плеснуло краской гнева. Он подумал о бездомных, которые ночуют на мостовой, где на них в любую минуту может напасть какая-нибудь шваль. О беспризорниках, ютящихся в сырых картонных коробках. О собственных бабке с дедом, которые живут на государственную пенсию, считают каждый пенни и гордятся тем, что не имеют долгов. А этот липкий ублюдок…

— Сержант!

— Сэр! — Трой взял себя в руки, достал блокнот и уселся в удобное каминное кресло с оранжевыми подушками.

Барнаби сел в такое же напротив. Джексон остался стоять, прислонившись к двери.

— Да, располагайтесь, будьте как дома.

— Похоже, вы сумели выйти сухим из воды, а, Терри?

— Для вас — мистер Джексон.

— Итак, ночь, когда убили Чарли Лезерса.

— Это мы уже проходили.

— Что ж, пройдем еще раз, — процедил сквозь стиснутые зубы сержант Трой.

— Я был здесь с семи. Смотрел сериал, — он кивнул на портативный телевизор, — выпил пару бутылок пива, заварил себе пару порций лапши. Послушал Джона Пила [19] Известный радиоведущий и диск-жокей Джон Пил (1939–2004) считался одним из самых авторитетных экспертов в области современной музыки. по радио. Лег спать.

Барнаби кивнул. С этого Джексона не собьешь. Он достаточно смышленый парень, чтобы понимать: у полиции нет оснований обвинить его в преступлении, иначе он давно сидел бы в каустонской тюрьме. Старший инспектор перешел к вещам не столь бесспорным:

— Эти азартные игры, о которых Чарли вам рассказывал. Как он делал ставки?

— Телефон.

— А кто букмекер? — спросил сержант Трой.

— Без понятия.

— Но его преследовали и он боялся?

— Точно.

— Забавно, что больше никто об этом не знал, — вставил Трой, — даже его жена.

— Эта унылая старая сука? — Джексон хохотнул. — Бедный старина Чарли. Только и мечтал что о сдобной бабенке. Понимаете, о чем я?

— И даже собутыльники в «Красном льве».

Джексон пожал плечами.

— Я думаю, вы все это сочинили.

— Думать не запрещено.

— А к вашей среде он имел какое-то отношение, Терри? — спросил старший инспектор.

— Я решил начать с чистого листа. Говорил же вам.

— Это очень мило. Просто взять и стереть все прошлое.

— Ага. — Джексон смотрел подозрительно, что-то ему не очень нравилось, как развивается разговор. Он изобразил на лице заискивающую ухмылку. Резцы, острые, как будто их точили напильником, поблескивали во рту.

— Не очень-то аппетитное прошлое, верно? — продолжал Барнаби.

— Я свое отсидел.

— Вы только этим и занимались. Сначала, будучи несовершеннолетним, воровали, были на посылках у взрослых парней, подручным у наркодилеров. Дальше тяжкие телесные повреждения — избили старика до полусмерти. Потом поножовщина…

— Меня подстрекали. И потом, нас была целая толпа.

— Нож был в руках у вас .

— И что из этого? Каждый заслуживает второго шанса.

Это была не попытка оправдаться, просто констатация факта. «Интересно, — подумал Барнаби, — может, старик тоже не отказался бы от второго шанса. Или парень, который остался лежать в канаве с проткнутым легким».

— Если бы вы получили, чего заслуживали, Джексон, в мире стало бы легче дышать.

Внизу открылась и хлопнула дверь. Барнаби не сводил глаз с Терри Джексона, и то, что случилось дальше, поразило его. Сильный, циничный мужчина на его глазах превратился в мягкую, бескостную куклу, в забитое, загнанное создание, жестокой судьбой низвергнутое в глубины отчаяния. Мускулистое тело обмякло, ноги подогнулись. Он съежился на полу, обхватив руками колени, нагнул голову и спрятал лицо.

— Что здесь происходит, Жакс?

Мальчик (да, именно мальчик, потому что он вдруг стал мальчуганом) медленно поднял голову и устремил встревоженный взгляд к преподобному Лоуренсу. Оба полицейских недоверчиво смотрели на бледную испуганную физиономию. Глаза юноши наполнились слезами, губы его дрожали.

— Они ворвались и набросились на меня, Лайонел. Я ничего не делал.

— Я знаю это, Жакс. Все хорошо.

— Я обещал, что не подведу вас.