Кэролайн Грэм - Там, где нет места злу

— Мы вроде так и думали, да, мама? — Полин пододвинула плетеный табурет поближе к креслу матери и взяла ее за руку.

— Да. Мы уже немного свыклись с тем, что случилось. — Миссис Лезерс подалась вперед. — Может быть, чаю?

— Спасибо, не сейчас.

— Как именно он умер, мой папа?

— Боюсь, это было преднамеренное убийство, миссис Грэнтем. Мы расследуем убийство.

— Да, так сегодня и говорили на лугу, — сказала Полин матери. — Я просто поверить не могла.

— У вас нет никаких подозрений, кто это может быть? — Барнаби адресовал свой вопрос обеим женщинам и переводил взгляд с одной на другую, тем самым вовлекая их в некий доверительный круг. Голос его был тих и спокоен. Тон сочувственный и очень заинтересованный.

Этой способности находить верный тон, не изменявшей его начальнику никогда и нигде, Трой завидовал больше всего. Сержант иногда пытался подражать Барнаби, но люди смотрели сквозь него и не откликались. Трой видел, что ему не доверяют.

— Никто из знакомых Чарли не мог, — убежденно ответила миссис Лезерс.

Трой решил, что это вряд ли стоит записывать. Если верить тому, что он слышал о жалком поганце, весьма вероятно, что убил его как раз кто-то знакомый. Да любой из знакомых мог бы. Но вряд ли следовало говорить об этом сейчас, шеф и не сказал.

— Но с чего бы незнакомый стал нападать на него? — спросила Полин свою родительницу. — У него ведь не было с собой кучи денег. И вообще, что он делал в лесу?

— Гулял с Кэнди, — предположила миссис Лезерс.

— Во тьме кромешной? В такой час?

— Ваш муж не упоминал, почему выходит с собакой гораздо позже обычного?

— Да не сказать что гораздо позже. Всего-то в десять вместо половины десятого. Когда Чарли не вернулся, я решила, что он сидит в «Красном льве».

— Здорово! — с горечью произнесла Полин. — Пропивает деньги, которых никогда не давал тебе на хозяйство.

— Не говорил ли он, что намерен встретиться с кем-нибудь?

Миссис Лезерс покачала головой.

— Или, может быть, он вел себя как-нибудь необычно в последние дни перед смертью? Делал что-нибудь ему несвойственное?

— Нет, — она помедлила несколько секунд, — просто ходил на работу, как обычно.

— А где он работал?

— В основном в старом доме викария, как и я. И час-другой в неделю у Фейнлайтов — это через дорогу.

Больше она ничего не смогла добавить, и полицейские, уточнив, где живут Фейнлайты, собрались уходить. Барнаби еще раз повторил, как ему неприятно было доставить печальную весть. А сержант Трой задержался у дверей, чтобы спросить:

— Как ваша собака, миссис Лезерс?

— Держится. — На лице Хетти проступило неподдельное горе, которого и близко не было, когда речь шла о муже. — Мистер Бейли считает, что пока рано говорить.

Трой понимал, что это значит. То же самое говорил ветеринар, когда его немецкая овчарка съела кусок мяса, предназначенного для травли крыс.

— Очень вам сочувствую, — произнес он.

Когда полицейские ушли, Полин спросила мать, о чем та умолчала.

— Что ты имеешь в виду? — возмутилась миссис Лезерс.

— Ты хотела что-то сказать, когда они спросили, не делал ли папаша чего-то необычного в последние дни. Но так и не сказала.

— Уж больно ты востра — смотри не уколись!

— Ну, мам!

— Да ничего особенного… — Миссис Лезерс представила себе, как рассказывает про разнос, устроенный ей Чарли, когда она заглянула в гостиную. — Они бы просто посмеялись, и всё.

— Расскажи мне!

— Он делал что-то вроде… альбома. Клеил вырезки.

— Вырезки? Папа?

При виде старого дома викария Барнаби на секунду застыл как завороженный, потому что это было по-настоящему гармоничное и красивое строение. Узкие высокие окна (голландские жалюзи закрывали их до середины), изысканное веерное окно и изящная лепнина над парадной дверью. Правда, состояние их хорошим не назовешь. Золотисто-розовая, нежного оттенка кирпичная кладка, увитая ползучим девичьим виноградом, истертая и пористая, явно требовала вычинки, реставрации. Краска на двери потемнела и облупилась. Водосточные желобы в некоторых местах были сломаны, а красивые кованые ворота заржавели.

Трою дом напомнил декорации костюмных телесериалов, которые так любила его мама. Он прямо-таки видел пони, запряженного в двуколку, и кучера в высокой шляпе, начищенных башмаках и панталонах. Из дома выбегает слуга, чтобы помочь маленькому кучеру слезть. Потом появляется хорошенькая молодая особа, вся в лентах и кудряшках, в платье, закрывающем щиколотки, но зато открывающем много чего другого…