Ирина Лобусова - Гранатовый дом

— Отлично, едем в отдел!

— Нет, подожди, — вор заерзал на сиденье, — ты скажи, чего хочешь… Может, все полюбовно решим.

— Ничего я с тобой, сукой, решать полюбовно не буду, — сказал Емельянов, — а сделаешь ты все так, как мне надо. И если идешь ты на мою сделку, то выполнишь все так, как я скажу тебе, в точности. И кочевряжиться не будешь. А нет — я везу тебя в отдел, где тебя опустят по всем статьям. Ты меня хорошо понял?

— Ну… — Солнце отвел глаза в сторону и вздохнул. — Говори.

— Нет, ты все хорошо продумай. У тебя есть выбор. И заметь, ты сам влез в это дерьмо, никто тебя не толкал. Ты жирный кусок захотел ухватить. Портовый город. Всякую шушеру, такую, как ты, несет к морю. Хлеб с маслом и с красной икрой! Да только попал ты как кур в ощип. Тут с одной стороны свои воры, которые тебя на ножи поставят, а с другой — КГБ, которое наложит на тебя свою чугунную лапу, и будешь ты, как шестерка, под их дудку на своих задних лапках плясать. Так что хорошо думай. Сейчас придется сделать выбор.

Вор задумался. Прошло несколько минут. Константин не торопил его — не в его интересах было торопить.

— Говори, — наконец кивнул Николай. — Все сделаю.

— Хорошо, — ответил Емельянов. — Если не соскочишь — я все тебе объяснил. Значит, теперь ты делаешь следующее. Сейчас мы вывезем тебя из Одессы. Отвезем в Паланку. Там быстро пройдешь переход через Днестр и свалишь в соседнюю республику Молдавию, с тем, чтобы больше никогда не показываться в Одессе. Из Молдавии вали куда хочешь, но чтоб здесь и духу твоего не было! Понял?

— Понял, — с облегчением выдохнул вор. — Ну, это куда ни шло… Вещи можно взять?

— Нет, — с нажимом ответил Емельянов. — Документы фальшивые у тебя с собой есть, в этом я не сомневаюсь. Да и деньги, судя по всему, тоже. Вещи новые наворуешь. И если денег нет — деньги тоже. Да, и тачку эту прямо здесь оставишь. Ты меня понял?

— Понял, — даже с радостью кивнул вор.

— Убирайся из моего города! — сказал Константин, думая про себя: «Подавись, сука Тищенко, вместе со своим Печерским». Выпускал вора он им на зло.

Они пересели в служебную машину.

— Поехали, отец, куда скажу, — обратился Емельянов к шоферу, — заправимся по дороге.

Больше никто не проронил ни единого слова. Солнце сидел на заднем сиденье, рядом с Емельяновым. Вел он себя спокойно, все время молчал, смотрел в окно.

Выехали из Одессы. Ехали долго. Наконец прибыли в Паланку, где черной лентой в темноте виднелся Днестр.

— Переход на другой берег там, — сказал Емельянов, когда они вышли из машины, — и помни, о чем я тебя предупредил. Если нарушишь наш уговор, я тебя найду. А теперь — убирайся.

Он снял наручники. Вора не пришлось уговаривать дважды. Мгновение — и он скрылся в темноте.

— А знаешь что, отец? — сказал Емельянов, возвращаясь в машину. — Есть здесь у дороги хороший ресторан? Было бы здорово устроить поздний ужин или ранний завтрак!

— Найдем, — оживился шофер.

Что касается Константина, то глаза его сверкали. Никогда еще он не чувствовал себя так хорошо, как сейчас.

На следующий день Емельянов появился на службе только к обеду. После ночного путешествия никак не мог заставить себя рано встать. И прямо на входе, отмечая его пропуск, дежурный сказал, что срочно нужно подняться к Тищенко. Константин зашел в кабинет начальства.

— Емельянов, ты отстранен от всех дел до проведения служебного расследования, — с ходу заявил Тищенко.

— Причина? — улыбнулся опер.

— Сокрытие и незаконное изъятие улик в деле государственной важности, — пафосно прокомментировал начальник.

— Да ты шо! — открыто засмеялся Емельянов. — Скажи, а чем ты эту свою шавку, Карова, так заинтересовал? Ведь это он принес записку, так? Спер из сейфа в моем кабинете.

— Записка фигурирует в деле о преступлениях против государственной безопасности, — уже менее уверенно заявил Тищенко, — а ты выкрал ее из дела. Ну… Незаконно изъял. Теперь будет проводиться служебное расследование.

— Я понял, — кивнул Константин. — Ты метишь на высокий пост в КГБ и пообещал Владу Карову, что возьмешь его с собой. А этот сукин сын на все готов ради теплого местечка. Даже предать друга. Сволочь ты конченая и последняя шестерка, Тищенко.

— Да как ты смеешь!.. — закипел тот.

— Проводи что хочешь, клоун! А потом я свое расследование проведу. И отнесу в КГБ его результаты. Даже девочек отведу из Аркадии. Так что проводи.

Тищенко затрясся. Емельянов понял, что никакого расследования не будет. Но ему было так противно, словно он упал в выгребную яму и вывалялся в ней со всех сторон.