Андрей Воронин - Инструктор. Отчаянный воин

— Чего она прицепилась к нему? — дымя сигаретой, спросил плотный рыжеволосый мужчина у своего узкоглазого и смуглолицего товарища.

Смуглолицый вышел из салона черного джипа и недовольно поморщился.

— Работа у нее такая, — сказал он, не отводя пристального взгляда от микроавтобуса.

Рыжеволосый бугай осклабился.

— Видно, никто не топчет эту курочку, — мечтательно вздохнул он, — вот и зверствует баба на работе!

— Сейчас я посмотрю, как ты будешь себя вести на работе, — произнес узкоглазый. — Приготовься-ка на всякий случай!

Рыжеволосый по тону товарища понял, что дело пошло не столь гладко, как ожидалось, и, смахнув с лица ухмылку, стал наблюдать за таможенниками и нервным водителем.

— Виталик, подай-ка мне этот сверток, — заметив нечто, небрежно завернутое в тряпку, попросила капитан таможенника.

Молодой человек подал требуемое:

— Держите…

Женщина развернула полотно и, протяжно вздохнув, кивнула:

— Гагарин!

— Что? — переспросил молодой человек.

— Я говорю, что это работа художника Гагарина, — пояснила капитан.

У таможенника округлились и загорелись хищным огоньком глаза.

— Подлинник?

— Ну откуда, Виталик, тут будет оригинал мастера, — усмехнулась симпатичная таможенница, — подделка, а иными словами копия.

Капитан Макаревич скрутила полотно в трубочку, и вдруг ее нежные пальчики дернулись. Текстура холста обратной стороны картины не очень-то походила на новую, и это насторожило бывшую студентку Суриковского училища.

— Странно…

Янина Руслановна снова развернула полотно и внимательно посмотрела на изображение, однако ей не хватало света, и капитан сказала коллеге:

— Виталик, я думаю, что этот холст нужно отправить на экспертизу…

Парень улыбнулся:

— Так я был прав?

— Не знаю, — ответила капитан Макаревич, — здесь тусклый свет. Я заскочу на минуту в помещение, получше рассмотрю и позвоню командиру.

Виталий мотнул головой:

— Хорошо.

— А ты присмотри за этим водителем, — кивнула в сторону толстяка женщина.

— Понял.

Янина Руслановна улыбнулась молодому человеку и направилась к пункту, слегка покачивая крутыми бедрами.

— Да… — проводив взглядом аппетитную фигуру Янины Руслановны, тихо прошептал симпатичный молодой человек. — Вот это женщина!

— Служивый, вызывай «скорую помощь», человеку плохо! — раздался вдруг глухой бас рыжеволосого мужчины.

Виталий обернулся и увидел, как толстый водитель, схватившись рукой за сердце, жадно хватает прохладный ночной воздух пухлыми губами.

— Да че ты стоишь, командир?! — повысил голос узкоглазый. — Действуй! Ты что, не видишь — человек умирает!

Таможенник молча тряхнул головой и побежал к таможенному пункту…

Янина Руслановна, войдя в служебное помещение, развернула холст и пристально вгляделась в картину.

— Странно… — задумчиво прошептала миловидная таможенница. — На безделицу непохоже…

Макаревич потерла уголок холста, потом подковырнула ногтем кусочек краски с краю, но так и не пришла ни к какому определенному заключению.

— Тут, голубушка, на глаз не определишь, — сказала она себе, — пусть эксперты голову ломают! Как говорится, лучше ошибиться, чем проморгать шедевр.

Янина Руслановна сняла трубку с телефонного аппарата, чтобы позвонить начальнику, однако не успела этого сделать. Дверь отворилась, и в помещение влетел бледный Виталий:

— Товарищ капитан, там водитель…

Макаревич удивленно посмотрела на побелевшего таможенника.

— Что «водитель»? — недоуменно переспросила она.

— Умер! — воскликнул молодой человек и тут же добавил: — Кажется…

Блондинка сдвинула брови:

— Так умер или кажется?

Виталий неуверенно пожал крепкими плечами:

— Не знаю…

Капитан Макаревич раздраженно махнула рукой и, надев пилотку на голову, скомандовала:

— Идем!

Таможенники быстро вышли на улицу и увидели бездыханное тело толстого водителя, возле которого постепенно скапливались люди. Однако узкоглазого азиата и рыжеволосого бугая рядом не было видно. В ночной тиши исчез и черный джип…

Весеннее солнце неторопливо просыпалось на востоке. Узкая и длинная полоска света медленно, но неукоснительно ширилась и разрасталась на горизонте, все ярче освещая просыпающийся мегаполис. Город, как и небесное светило, жил по определенным законам. Сбрасывая ночную прохладу, темноту и оцепенение, златоглавая столица наполнялась шумом, людской суетой и нарастающим движением автотранспорта. Гасли городские фонари, потухали ночные рекламные щиты и витрины. Зато на смену искусственному освещению пришло естественное, отчего на душе у столичных горожан и приезжих гостей становилось веселее и теплее…