Николай Зорин - Эффект предвидения

Коридор заполнялся серо-синими женщинами. Они выходили из многочисленных дверей с полотенцами в руках и двигались по коридору в том же направлении, в каком бежала Аня. Значит, повернула она налево, к душу. Это хорошо, туда-то ей и надо прежде всего. Хотя… серо-синие безумицы с полотенцами все идут и идут потоком. И все в душ. Там, конечно, огромная очередь – очередь из сумасшедших женщин. А вдруг они все такие, как эта кофеманка? Нет, лучше вернуться в палату под защиту медсестры-машинистки и переждать.

В палату тоже теперь попасть не удастся – вход охраняет безумная любительница кофе. Вон она стоит.

Что же делать?

Подождать в сторонке. Вот здесь, у окна, за этой железной бандурой, то ли шкафом, то ли огромным закрытым электрогенератором. Кстати, в коридоре на окнах решетки. Наверное, во всем отделении решетки, только в ее палате их нет, потому что какие-то родственники договорились об особом положении.

Интересно, какие такие родственники? Вернулся Кирилл? Ему сообщили о том, что с ней случилось, и он срочно прилетел? Хорошо бы, только это маловероятно. Связь с ним односторонняя: сам Кирилл позвонить может, а ему куда звонить, неизвестно. Да и не успел бы он уже прилететь, а тем более о чем-то договориться.

Кто же тогда? Раиса Михайловна? Ей-то зачем договариваться о лучших условиях для Ани? Раиса Михайловна терпеть ее не может и, ее бы воля, наоборот, затолкала бы ее в какое-нибудь пятнадцатое-семнадцатое отделение с тюремным режимом, с глаз долой, из сердца вон – из сердца ее ненаглядного сына.

Но если не Кирилл договорился и не свекровь, тогда… Неужели Ирина? У нее ведь совсем нет денег, а это особое положение наверняка стоит недешево. И все же она пошла на это, заняла у кого-то и договорилась. Хорошая, добрая Ирина, а она-то на нее тогда так напустилась.

Женщины с полотенцами в руках скрывались в двери наискосок от окна, где стояла Аня. Они все шли и шли нескончаемым потоком.

Какой длинный коридор, и сколько дверей, отделение, судя по всему, огромное. Сколько же в городе сумасшедших? И ведь не одно оно, как минимум семнадцать таких вот отделений, а то и больше.

Нет, этот поток никогда не прекратится. Идут и идут. И что интересно: в душ входят, а из душа еще никто не вышел. Их там уже накопилась тьма-тьмущая. Интересно, где они там все умещаются?

Хлопнула дверь в конце коридора. Две женщины в белых косынках внесли огромный алюминиевый бак с крупной кривоватой надписью красной краской: «Хлеб». Они прошли мимо Ани и тоже почему-то скрылись в душевой.

Господи, все они, видно, тут сумасшедшие, даже обслуживающий персонал.

Снова хлопнула дверь в конце коридора. Мужчина в нелепом бледно-голубом халате с короткими рукавами с грохотом вкатил тележку, на которой помещались два бака. На боку одного из них было выведено: «Чай», на боку другого – «Завтрак». Значит, получается, по безумной логике больницы, чай и хлеб к завтраку не относятся, просто прилагаются?

Мужчина с тележкой прогрохотал мимо и тоже скрылся в душевой.

Нет, тут что-то не так. Это уже и для сумасшедшего дома перебор.

Аня подошла к душевой, толкнула дверь – и оказалась в столовой. Двумя длинными рядами вдоль стен теснились столы, приставленные вплотную друг к другу. Больные сидели, низко склонившись над пустыми тарелками. Полотенца они расстелили зачем-то на столы, под приборы, а некоторые положили себе на колени.

Аня нерешительно затопталась на пороге, не зная, куда ей сесть и стоит ли вообще оставаться на завтрак. Есть ей совершенно не хотелось.

– Новенькая из отдельной палаты, ее вчера привезли, – довольно громко сказала одна из женщин и указала на нее пальцем. – Молоденькая какая, совсем ребенок. И хорошенькая, прелесть.

– Иди сюда, деточка, – откликнулась старушка с приветливым, совершенно не безумным лицом из второго ряда.

– Нет, ко мне, ко мне иди, прелесть моя, – запротестовала та, что обратила на Аню внимание первой.

Аня растерянно улыбнулась старушке, кивнула женщине и отступила на шаг к двери, решив, что завтракать она не будет, но тут за спиной у нее раздалось:

– Я просила кофе, а мне дали чаю.

Дернувшись, как от удара, Аня обернулась. На пороге стояла любительница кофе, под руку ее держала медсестра-машинистка.

– Вот вы где, Аня. – Медсестра тронула ее за плечо. – А я уже начала беспокоиться: ушли в душ, а вас все нет и нет. Подождите немного, я сейчас больную Трубину усажу и покажу вам ваше место.

Она провела кофеманку в глубь столовой, устроила за столом и вернулась.