Нина Линдт - Зов Сирены

— Раз я обеспечиваю твою безопасность, думаю, Ардо не будет против, если я буду охранять тебя вместо него, — повернулся к ней Лукас.

— Но ты пока ранен. Вчера меня пытались убить, чуть не задавили…

Лукас опять побледнел.

— Ардо мне ничего не сказал.

Дон Фелипе откашлялся.

— Думаю, что мы встретимся с вами, когда улягутся страсти, главное я вам рассказал. Оформлением займется наша контора.

— Да, конечно, — рассеянно ответил Лукас, встал и протянул руку Кате: — Пойдем.

Катя сама не знала, как относиться к навязанному опекунству. Наверно, положительно. Ведь она и в самом деле нуждается в контроле и советах. И, наверно, Лукас — самый подходящий из всех сирен. Но отчуждение, возникшее между ними, мешало ей.

Зато было приятно увидеть, как разозлился Ардо, когда Лукас сказал ему, что берет охрану на себя. Ликвидатор каким-то образом успел избавиться от Инмы и ждал их на выходе из нотариальной конторы.

— Ты не сможешь защитить ее, — пытался объяснить он.

— Ардо, тебе правда лучше заняться расследованием.

Лукас поймал такси. Катя предпочла с Ардо не прощаться, его выходка больно ударила по ее достоинству.

— Что за Темный клан, Лукас? — спросила она, едва они вошли в квартиру.

Он развернулся к ней, помедлил, но потянулся, чтобы прикоснуться кончиками пальцев к щеке. Катя отпрянула от него в сторону. Он устало опустил руку.

— Мы должны поговорить обо всем. Но не сейчас. Мне нужно принять обезболивающее.

— Прости, — она помогла ему снять куртку. Потом налила воды в стакан.

Лукас достал пачку лекарств, проглотил капсулу и запил водой. Потом с наслаждением растянулся на диване.

— Дай мне пятнадцать минут.

И он затих.

Катя переоделась, сделала себе чай и долго сидела, глядя в одну точку. Вопросы… одни сплошные вопросы в голове. Сейчас, когда пошел спад напряжения, до нее стало явственно доходить, что она сегодня использовала силу сирены практически не задумываясь над этим, так естественно, словно всегда обладала ею. Но хочет ли она быть такой манипуляторшей?

Дать отпор Соломее было безумно приятно, но вспоминать, как ей подчинялись все вокруг… было странно. Она снова и снова спрашивала себя, почему не замечала в себе этой силы раньше. И поняла, что сирены обучают друг друга. В этом кроется их общность. Если бы Анхель не обучил каждого из них магии голоса, они бы так и оставались заурядными. Но найти этот задаток в каждом и развить… она вновь и вновь восхищалась мудростью Анхеля и его дальновидностью. Жаль, что его ученики отворачивались от него.

А она? Она бы отвернулась? Ей казалось, что нет. Анхель иногда проявлял настойчивость и сильно изматывал ее обучением, но теперь, когда она видела плоды этих тренировок и слез, она была благодарна. А Лукас обучил ее защите. Разве не повод сказать ему спасибо?

— Катарина, — Лукас видел, что она задумалась и вздрогнула от неожиданности, услышав его голос. — Иди сюда.

В голосе ни капли сирены. Она подошла.

— Помоги сесть, — она протянула руку, и он с ее помощью поднялся с дивана и сел.

— Легче? — спросила она.

— Да, — вымученно улыбнулся он. Его рука обвила ее за талию, и он усадил ее рядом.

— Опекунство — это немного не то, что ожидаешь получить в наследство, — пошутил он, внимательно оглядывая ее лицо. Рука на ее талии казалась слишком горячей. Она осторожно сняла ее с себя.

— Прости.

— Эй, у тебя жар, — она приподнялась над ним и положила ладонь ему на лоб. — У меня где-то был градусник…

Она хотела встать, но он вдруг обнял ее и усадил к себе на колени так, что она оказалась на нем верхом. Его руки скользнули по спине и сжали ее ягодицы.

— Ты что творишь, Лукас? — ее голос дрожал от гнева. Маленькая гневная сирена.

— Поцелуй меня, — приказал он.

Девушка не ожидала атаки и подчинилась. Ее ресницы дрогнули, и веки прикрыли сверкающие, как сапфиры, глаза. Она потянулась к нему, скользнула кончиками пальцев по щеке, прикоснулась губами к уголку его рта, потом смелее прижалась к губам, он отвечал, прижимая ее к себе, не обращая внимания на боль. Последний раз, когда он может себе позволить манипулировать ею. Он слегка раскрыл ее губы языком, и она послушно впустила его. Прижал ее бедра к себе теснее, она поддалась. Поцелуй стал глубже, горячее, он прижимал ее к себе, положив ладонь ей на затылок.

Все, все, пора остановиться. Пора перестать, но он не мог. Катарина прижималась к нему все теснее, и он ласкал ее спину, плечи, бедра. В глазах темнело от страсти и поднимающегося жара.