Джессика Гудман - Они хотят быть как мы [litres]

– Передай мне один? – просит она, не отрывая глаз от дороги.

Я открываю промасленный бумажный пакет, лежащий у меня на коленях, и достаю мини-пончик в сахарной пудре, еще чуть теплый, хотя я забрала их у Дианы рано утром. Пожелание Рейчел. Как в старые добрые времена.

Она держит пончик двумя пальцами, и сахарная пудра осыпается ей на грудь, как снег. Рейчел даже не пытается ее смахнуть.

– М-м-м, – стонет она с набитым ртом, смакуя сливочное тесто. – Ничто не сравнится с «пау-до». – Она запихивает в рот оставшийся кусочек. – Я скучаю по тому местечку. – Хотя ее голос звучит бодро, Рейчел выглядит неважно. Кожа бледная, а густые волнистые волосы свисают тонкими плетями по спине. В глазах сосредоточенность, как у одержимого. Свитер чересчур мешковатый, и я не помню, чтобы она так одевалась в школьные годы. Рукава, траченные молью, усеяны дырочками.

– Можно задать тебе один вопрос? – спрашиваю я.

– Ты уже это сделала. – Ее губы кривятся в улыбке. – Валяй.

– Почему ты не в Корнелле? – Это то, о чем я хотела спросить ее с тех пор, как она пригласила меня к себе, в городскую квартиру, которая так далеко от университета, где она должна бы учиться на предпоследнем курсе. – Разве тебе не год остался?

– Я получила диплом экстерном. Даже на лето не уезжала оттуда. Сдавала по шесть курсов в семестр. Пахала, как проклятая. Это единственное, что меня отвлекало, не давая сойти с ума. – Она качает головой. – Но все знали. На меня смотрели так, будто это я – обвиняемая в убийстве. В общем, избежать этого дерьма не удалось и там. – Рейчел вздыхает и, облокачиваясь на оконный проем, подпирает голову ладонью. – Знаешь, ты – единственный человек, помимо Грэма, с кем я разговариваю за последние три года. Я имею в виду из тех, кто знал меня раньше, знал, какими мы были. Но теперь для всех, с кем я работаю, моих новых друзей, моей девушки Фриды – для них я просто Рейчел. Никто ни хрена не знает обо мне. – Она улыбается. – И это дает удивительное ощущение свободы.

– Тогда зачем? – недоумеваю я. – Зачем начинать все это заново? – На самом деле я хочу спросить: «Стоит ли оно того?»

– А что бы ты сделала? – отвечает она вопросом на вопрос. – Если весь твой родной город считает, что ты тоже в чем-то виновата, в чем угодно , только потому, что это твоя семья? Если вся твоя жизнь перевернута с ног на голову теми, кому ты доверяла больше всего на свете? От этого никуда не деться.

– Но ведь тогда все узнают, – говорю я. – Все новые люди в твоей жизни. Наверняка тебя покажут в новостях . – В оригинале статьи, которую я видела, ее имя не упоминалось, но если все подтвердится, если Грэм действительно невиновен, Рейчел окажется в центре всеобщего внимания.

Рейчел снова улыбается, но ее взгляд затуманивается.

– Он – мой маленький братик, – тихо говорит она. – У тебя ведь тоже младший брат?

Я киваю.

– Да.

– Ровесник Брайса, верно?

– Мм-хм.

– Игрок? – спрашивает она так, будто заранее знает ответ. Я киваю. – Что, если бы с ним случилось такое? Если бы твоего брата обвинили в том, что он убил кого-то, отнял чью-то жизнь? И если бы умер тот, кого ты хорошо знала, с кем проводила кучу времени, разве ты не страдала бы каждый день, оплакивая их обоих?

Тот, кто умер, потерян и для меня. Шайлы больше нет. Если бы Джаред совершил убийство… даже представить себе не могу, как бы я поступила. Я качаю головой.

– Если он говорит, что не делал этого, если экспертиза крови не лжет, тогда я хочу знать правду. Я хочу знать, кто виноват. И хочу, чтобы они заплатили за это. – Она крепко сжимает руль и вдавливает в пол педаль газа. – Мы уже почти приехали, – говорит она.

Последний отрезок пути – сплошь извилистые дороги и плохо обозначенные съезды. Мы преодолеваем его в молчании. Рейчел резко поворачивает налево, и в поле зрения появляется серая деревянная вывеска, почти скрытая занавесом из ветвей. Я с трудом различаю тусклые белые буквы: «ЮВЕНАЛЬНЫЙ ЦЕНТР ДАНБЕРИ». Интересно, кто еще заперт в этой глуши, изолирован от общества? Не за решеткой, но близко к этому.

Гравий и соль хрустят под колесами, и примерно через полмили мы приближаемся к сетчатому забору. Ворота открываются, как будто управляемые призрачным охранником, и я наклоняюсь вперед, вытягивая шею, чтобы рассмотреть, что там впереди. Когда мы съезжаем с еще одной узкой дорожки, перед нами открывается забетонированное пространство размером с футбольное поле, аккуратно размеченное белыми линиями. Парковка почти полностью забита «БМВ», «Мерседесами» и «Ауди». Повсюду развешаны четкие навигационные указатели.