Джессика Гудман - Они хотят быть как мы [litres]

Мистер Кэллоуэй не посетил ни одного матча, карнавала или благотворительного вечера в «Голд Кост», хотя сам когда-то здесь учился. Всеми школьными делами занималась его жена, Маффи Кэллоуэй. Светская дама до мозга костей, она воротила нос от моей мамы-еврейки, скульптора и учительницы, а не члена загородного клуба Золотого берега. У миссис Кэллоуэй было фантастически абсурдное имя, которое рождало непристойные шутки в духе самого Грэма. Но всякий раз, когда кто-то пытался – как однажды Роберт – пошутить на этот счет, Грэм сжимал кулак и грозил ударом в живот. Огонь в глазах Грэма и кривая улыбка на его лице могли осадить любого. Лучше смеяться про себя, чем становиться посмешищем.

В середине девятого класса я узнала, что Маффи Кэллоуэй не всегда была классической блондинкой в кашемире с монограммой, с жемчугом в ушах и ожерельями в несколько ярусов на шее. Некогда Моника Роджерс из какого-то пригорода Филадельфии, она в свое время пополнила ряды охотниц за потомками пилигримов с судна «Мейфлауэр» и добилась своего.

Грэм сам рассказал мне об этом однажды вечером у себя дома, когда его родителей не было в городе. Шайла ушла в другую комнату, а может, куда-то еще, и Грэм стащил бутылку саке из отцовского бара с хорошим алкоголем. Его дыхание отдавало запахом пепперони, и я подумала, что, наверное, так же пахнет от меня.

– Давай раздавим это, – предложил он, смеясь. – Только быстро, пока народ не пронюхал.

Я хихикнула и последовала за ним в кабинет. После нескольких глотков мы перенеслись в какую-то странную альтернативную вселенную, где наши мозги слились воедино и казалось в порядке вещей делиться секретами. Я призналась ему в своих переживаниях из-за того, что мы с Шайлой отдаляемся друг от друга.

– У нее есть ты, – робко сказала я.

Грэм ткнул меня кулаком в плечо.

– Я никогда не заменю ей подруг. – Он сделал глоток прямо из горлышка. – Ты знаешь нашу подругу из Хэмптонса, Кару Салливан? Она говорила то же самое.

– Серьезно?

Грэм кивнул.

– Но она ревнует к тебе . – Он указал на меня толстым пальцем. – Я сказал ей, что у Шайлы может быть и не одна лучшая подруга.

Я тогда подумала о Никки. Мы обе вращались вокруг Шайлы, соперничая за ее симпатию и интерес. Как мы определили, что она – самая достойная из нас?

– Она без вас жить не может, ребята. – Грэм повернулся и посмотрел мне в глаза. – Правда.

Эта мысль успокоила меня. Раньше я даже не догадывалась о том, что нуждаюсь в таком подтверждении. Мне стало любопытно, заводила ли Никки подобные разговоры с Грэмом.

После этого мы переключились на наши семьи, в основном на Джареда и Рейчел. Потом Грэм сделал еще глоток и заговорил о Маффи.

– Видела бы ты, из какой дыры пришлось выкарабкиваться моей маме, чтобы дотащить свою плоскую костлявую задницу до самого Золотого берега. Жесть.

– Она ничего так. – Я попыталась вспомнить, доводилось ли мне видеть ее одетой не в тон.

– Она поднялась только потому, что подцепила моего отца в «Буффало Уайлд Уингз» [54], когда он был в командировке. – Грэм снова отхлебнул из бутылки. – Держу пари, она учуяла запах его кредитки банка «Голдман Сакс». Стала называть себя Маффи. Убила в себе Монику и всех ее «подзаборных» родственников, как она их называет. – Он изобразил воздушные кавычки. – Абсурд.

Я нервно хихикнула, но Грэм покачал головой. Его тон изменился.

– Не смешно, Ньюман. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Теперь она все время ходит на цыпочках, так боится сделать одно неверное движение и снова превратиться в Монику. Мы все просто висим на волоске.

Тогда его слова прозвучали по меньшей мере странно. Я списала это на алкоголь. Теперь они кажутся мне предостережением.

« Что скажешь?»

Сообщение Рейчел манит меня, мигая голубым курсором.

« Ты с нами?»

Я думаю о тех, кого считала своими. Теперь Никки и Квентин избегают меня повсюду. Марла почти не смотрит в мою сторону, хотя я знаю, что ее тоже волнует невиновность Грэма. Генри по-прежнему сверлит меня щенячьими глазами, встречая в коридоре, даже когда Роберт показывает мне средний палец. Мама и папа разочарованы во мне, боятся, что я не оправдаю их надежд. Джаред презрительно усмехается, раздувая ноздри. Адам пропал без вести. Что еще мне терять?

« Я с вами».

Рейчел хорошо водит машину – лучше, чем я помню или ожидаю. Уверенно. Спокойно. Она позволяет мне наслаждаться тишиной, пока мы несемся по Мерритт-Парквей. Стрелка спидометра переваливает за семьдесят [55] 70 миль/час = около 113 км/час. . Мимо проносятся голые деревья, ледяные холмики замерзших сугробов, и, насколько я могу судить, мы одни на шоссе. Суббота, восемь утра, в разгаре января, должно быть, непопулярное время, чтобы мчаться в Западный Коннектикут.