Джессика Гудман - Они хотят быть как мы [litres]

– Привет, – говорит он.

– Привет. – Даже не задумываясь, я тянусь к нему и обнимаю за талию. Он поначалу напрягается, но потом укутывает меня в свои теплые объятия.

– У нас все хорошо, Джилл. У нас все хорошо, – шепчет он мне в волосы. Что-то внутри отпускает меня, и я наконец-то чувствую себя прощенной.

Появляется Никки с увесистой зеленой папкой, в которой хранится вся история Игроков.

– Всем привет! – Глаза у нее на мокром месте. – Готовы?

Я киваю.

– Да, – шепчет Генри. – Давай сделаем это. – Остальные подхватывают следом за ним. Даже Роберт, складывая руки на груди. Его кожаная куртка натягивается на локтях.

Я оглядываю круг и вижу Игроков из всех классов. Десятый и одиннадцатый классы жмутся вместе, переминаясь с ноги на ногу. Джаред стоит со своими девятиклашками отдельной группкой. Настроение мрачное. На завтрашний день планировалось их посвящение.

Никки откашливается и поднимает папку высоко над головой. Все замолкают, ожидая, что она произнесет прощальную речь и передаст бразды правления следующему тамаде.

Но одним быстрым движением она бросает папку перед собой, прямо в середину костра.

Тофер Гарднер ахает, и несколько десятиклассников зажимают рты руками.

Джаред смотрит на меня с той стороны круга, и на его лице расползается медленная улыбка.

– Все кончено, – тихо произносит Никки, не сводя глаз с клочков бумаги, взмывающих вверх вместе с пламенем. Огонь бушует и тянется все выше, пока я не перестаю видеть сквозь его жар. – Все кончено! – На этот раз Никки кричит.

– А что с файлами? – спрашивает Квентин.

– Их больше нет, – говорит Никки. – Подружка Рейчел – программист. Я попросила ее удалить приложение. Навсегда.

Марла кивает.

– Молодец, Ник.

Подштанники стоят с открытыми ртами. Интересно, им хочется, чтобы Игроки существовали и дальше, или они в восторге от того, что станут рядовыми школьниками? И будут получать то, что заслужили. Мы навязали им эту игру, и не совсем честно отнимать у них все сразу. Но что-то должно было измениться. В этом году все будет по-другому.

Мы стоим в тишине еще какое-то время, прежде чем Роберт поднимает голову.

– Смотрите. – Он показывает в сторону дома. Десятки людей идут к нам, появляясь из зарослей камышей. Я не сразу узнаю их. Наши одноклассники. Ребята, которые никогда не бывают на вечеринках. Команда по шахматам и джаз-клуб. Команда Марлы по хоккею на траве. И вскоре кажется, будто вся школа собралась, чтобы посмотреть, как горят Игроки.

Сердце бешено колотится в груди. Так и должно быть. Мы ничем не лучше других. Мы просто единственные, кто этого не понимал. Теперь мы знаем.

– Эй. – Кто-то хватает меня за локоть, и я вздрагиваю, инстинктивно отшатываясь в сторону. – Ты чего? Это всего лишь я. – Генри снова появляется рядом со мной. – Пойдем, – говорит он. – Я хочу тебе кое-что показать. – Он нежно тянет меня за руку, и я следую за ним туда, где вода встречается с песком.

– Закрой глаза, – шепчет он. Я подчиняюсь, усилием воли прогоняя страх темноты. Я больше не боюсь.

– Ладно, открывай, – шепчет он. – Посмотри наверх.

Я хлопаю ресницами и поднимаю голову к небу. Там простирается целая галактика. Миллион крошечных светящихся точек. Звезды мерцают, как бриллианты. Я могу построить всю свою жизнь на идеальной карте сегодняшней ночи.

– Здорово, да? – говорит Квентин.

– Дух захватывает, – эхом отзывается Никки.

Они все присоединились к нам, оставив гостей резвиться у прощального костра.

– Вон тот похож на член, – излишне громко восклицает Роберт.

– Тсс, придурок! – одергивает его Марла. – Все испортишь.

– Ай, отстань!

Внезапно на меня накатывает смех. Я смеюсь безудержно, до колик, и приходится согнуться пополам, чтобы взять себя в руки.

Никки тоже начинает хихикать, и довольно скоро мы все впадаем в истерику, заливаясь хохотом, в устье пролива Лонг-Айленд-Саунд, под россыпью звезд, которую мои друзья нашли только для меня.

Генри первым приходит в себя, и вскоре мы снова замолкаем, глядя вверх. Интересно, кто мы сейчас и надолго ли останемся такими? Узнаем ли друг друга через год? Через десять лет? Интересно, кем бы стала Шайла, будь она жива? Каким был бы Грэм, будь он с нами здесь и сейчас? Какой урон мы нанесли друг другу и сможем ли когда-нибудь залечить раны? Готовы ли мы отпустить друг друга?

Я слегка поворачиваю голову и нахожу свои созвездия: Большую Медведицу, Лиру, Орла, Тельца. Мои константы. Мои истины. Падающая звезда пролетает по небу, взрывается и исчезает. Мягкие волны тихо плещут у наших ног.