Владимир Гурвич - Три мгновения грешного лета

— Ты что-нибудь решила?

— А что я должна была решить? — удивилась Маша.

— Как что? — удивилась теперь Светлана. — Тебе же сделали предложение?

— Ты об этом, — как-то даже разочарованно проговорила Маша. — Да нет, я не думала. Просто так тебе сказала. Вы же с тетей Зиной подруги.

— Я думала, ты пригласила меня, чтобы обсудить эту новость.

— Если бы я хотела, то сама все решила, — спокойно, как о нечто само собой разумеющим проговорила дочь. — Тут другое.

— Что еще? — насторожилась Светлана.

Маша бросила в корзину одну бутылку пиво и потянулась за следующей.

— Помнишь, я тебе говорила, что мы должны с Клодом идти на вечеринку.

— Конечно, помню.

— Там случилась одна неприятность. Жан-Пьер сильно надрался. И стал приставать ко мне.

— А Клод?

— Его рядом не было, это было в курительной комнате.

— И что произошло в курительной комнате?

— Ты знаешь, я же занимаюсь карате, когда он полез, я его ударила ногой в одно место.

— Ты его покалечила? — испуганно вскричала Светлана.

— Да нет, ерунда. Так слегка приложила. Но он был пьян и плохо держался на ногах. И ударился головой. В общем, получил небольшое сотрясение своих мерзких мозгов. Пришлось вызывать даже «Скорую».

— И что дальше?

— Да, ничего. Ночь в больнице провел, затем домой отвезли. В общем, сейчас он лежит у себя. Думаю, два дня еще поваляется.

Несколько секунд Светлана молчала, приходя в себя. Только этого еще и не доставало.

— Что теперь будет? — спросила она.

— Не знаю. Но Клод боится, что у него могут быть большие неприятности. Жан-Пьер злопамятен. Когда он вернется на работу, то может выгнуть его. Кто все это тогда будет оплачивать?

Вот что ее беспокоит? поняла Светлана. Сами неприятности мужа ее волнуют меньше всего. Это больше похоже не на брак, а на какую-то сделку.

— Я понимаю ваши неприятности, но как я могу вам помочь? Я даже почти не знакома с этим вашим Жан-Пьером.

— А он помнит о тебе, и даже однажды Клода спрашивал, как ты поживаешь.

— Для меня это, конечно, крайне лестно. И все же я не понимаю, каким образом я могу повлиять на развитие ситуации?

— Ну, я не знаю, но почему бы тебе с ним не поговорить.

— О чем, Маша?!

— Но ты разве не найдешь о чем поговорить. Ты же умная.

— Спасибо за комплимент. И все же, мне по-прежнему непонятно, каким образом я смогу вмешаться в ситуацию?

— Он тебя послушает.

— Почему ты так думаешь?

— Не знаю, мне так кажется. Он иногда западает на женщин средних лет.

И этот, подумала Светлана. Это что, новое повальное поветрие среди не старых мужчин?

— Может, ты мне предложишь с ним еще и переспать?

Маша молчала, и Светлана с ужасом поняла, что ее дочь не имеет ничего против такого варианта, если он поможет урегулировать конфликт.

— А что ты вообще собираешься делать? — вдруг спросила дочь.

— Что ты имеешь в виду?

— Траур твой кончился, надо же налаживать личную жизнь.

— Ах, ты об этом, — сделала Светлана вид, что только сейчас поняла смысл вопроса. — Еще по-настоящему не думала. Но, наверное, что-то делать буду. Но пока конкретных планов у меня нет.

— В твоем возрасте надо спешить, время на раскачку нет.

— Да, ты, наверное, права. Мне, кстати, пора уже домой. Пойдем одеваться. Тем более, я уже сухая.

Они оделись и вышли на улицу.

— Я попрощаюсь с Ласковым, а ты езжай домой, — сказала Маша.

— Тогда до свидания.

— А как с Жан-Пьером?

Светлана вздохнула. Вряд ли ей удастся уклониться от участия в этом конфликте. Она знает, какой может быть упорной дочь, когда хочет чего-то добиться.

— Хорошо, я согласна с ним переговорить. Но не больше.

Она увидела, как облегченно вздохнула Маша. Дочь повернулась и быстро зашагала конюшне.

Первую часть пути до дома Светлана размышляла о неблагодарности детей по отношению к своим родителям. Сколько она вложила сил и средств в Машу, в детстве она серьезно болела астмой, и приходилось все внимание уделять ей: ездить с ней по курортам, без конца ходить на процедуры. Не исключено, что это стало одной из причин ее разлада с первым мужем. Из-за отсутствия времени она уделяла ему слишком мало внимания. И, в конце концов, ему надоело такая жизнь, одновременно с женой и без жены. Сейчас она не жалеет, что рассталась с ним, но когда у них начался разлад, все выглядело по-другому. Она, конечно, понимает, что ждать от дочери, что однажды она сполна оценит ее самопожертвование наивно, но все равно обида, как гвоздь, сидит глубоко в душе и оттуда ее вытащить будет очень трудно.