Ирина Градова - Вольер

Аркадий едва успел написать краткую записку для домочадцев, как врач скомандовал выносить Стаса. Сын оказался неожиданно тяжелым, хорошо, что хоть водитель помогал его нести.

* * *

Диана пришла минут через пятнадцать после отъезда «Скорой», прочитала оставленную отцом записку и хмыкнула. Даже такие, как Стас могут болеть. Кто бы мог подумать, а ведь она подспудно не особо в это верила. Ну и ладно. Заболел и заболел, бывает и хуже, вон у нее какой аппендицит был, ничего, выжила, несмотря на «заботы» домашних. Диана взялась за уборку. Кое-что сразу выбросила, над чем-то поразмыслила и тоже выбросила, а потом засела за домашнее задание. Отблеск валявшегося рубля на столе ей дал знать, что все будет хорошо.

Лида явилась следующей, прочитала протянутую сестрой записку и пошла на кухню. Посиделки на чердаке удались, Катя обещала поразмыслить над тем, как правильно использовать возраст согласия, и Лида была в общем-то довольна жизнью, насколько это возможно. Также она предполагала сразу забрать несколько штук печенья для нее на завтра, кто знает, сколько ей придется ошиваться на чердаке. Едва она успела украсть гуманитарную помощь, как пришла Эльвира.

– Стаса забрали в больницу, – сообщила Лида и отдала матери записку.

– Я поеду туда, – заявила Эльвира. – Готовить не буду, сами придумайте, что поесть.

Сестры остались вдвоем, обе сильно удивленные столь серьезным нарушением традиций. Ужин всегда был обязанностью Эльвиры, даже когда у нее был вывих руки от драки со Злом, она и то готовила. Мать ушла без единого слова и не особо торопясь. Возможно, сын ее изрядно достал в последнее время, поэтому она решила соблюсти формальность и приехать к нему, но не особенно спешила. Может, по пути завернет куда, осмотреть какой-нибудь квартал Комаровска.

– Слушай, может тоже туда съездить, мало ли что с ним приключилось? – спросила Лида. – Я, наверно, съезжу. Уж больно интересно, как он добился всех этих эффектов из записки.

Диана улыбнулась. Эффекты, хорошо сказано.

* * *

Стаса сразу определили в реанимацию, но сколько бы Аркадий не допытывался, что с ним произошло, никто не мог дать внятного ответа. Спрашивали о режиме питания, брали какие-то мазки, втыкали катетер, еще раз спрашивали о режиме питания, затем о контактах, друзьях и знакомых. Вдруг кто-то болел чем-то необычным. Нет, ничего такого Аркадий не знал. Разумеется, не знал, Стас ведь ничего не рассказывал о своей жизни.

Очень скоро приехали Эльвира с Лидой. Эльвира была уставшей после работы и выглядела умеренно обеспокоенной, а вот дочь была явно заинтересована в происходящем. Еще бы, какая близость к медицине, мечта прямо. Это, конечно, не желтая лихорадка, но тоже сойдет. Аркадий кратко изложил ситуацию, и жена заволновалась чуть сильнее, это было ясно по ее более быстрым движениям. А вот мимика так и не появилась. Лиду заинтересовали два сталинских вентилятора, стоявших в коридоре явно на выброс. Да уж, домашние хрущевские шкафчики и коврики меркнут перед больничными сталинскими вентиляторами.

– Вы родители Святослава Смолина? – спросила высокая медсестра лет пятидесяти.

– Да, – хором ответили они.

– Мы взяли анализ крови, но материалы из больницы уже увезли в центральную лабораторию. Нужно взять эти две пробирки и отвезти вместе с направлением в центральную, чтобы они через пару часов уже дали заключение. У нас нет своей лаборатории.

– Как нет? – удивилась Лида.

– Ремонт, потому что трубы лопнули.

– Конечно, – согласился Аркадий. – Лида, справишься?

– Не вопрос, давайте.

– Доставить нужно за два часа, пока кровь отвечает требованиям, – сказала медсестра. – Ну и вообще как можно быстрее.

– Конечно, конечно, – засуетилась Лидка.

Медсестра передала ей две пробирки с венозной темной кровью и несколько бумажек разного формата, на одной из которых был написан адрес лаборатории. Затем она ушла, а Лида, упаковывая все в сумку, спросила:

– Почему она назвала Стаса Святославом?

– Потому что его так зовут, – ответила Эльвира. – А ты не знала?

– Всегда думала, что он Станислав… Все, ушла.

Ну ничего себе открытие на ровном месте. Может, ее саму тоже как-то иначе зовут, Миранда, например, или Трендафилка? Надо же, Святослав, придумали же имечко, еще бы Слободаном назвали… Она не знала, что Лидой ее назвали в честь Лидокаина, потому что за неделю до ее рождения у отца сильно заболел зуб, который вырвали под обезболиванием. Он был так благодарен и впечатлен, что испросил разрешения назвать лишнюю дочь Лидой, не раскрывая истинных причин. Зло согласилось, имя ей понравилось. Эльвире было все равно.