Ирина Градова - Вольер

* * *

Мытье полов на практике в больнице очень помогает мыслительной деятельности. Так казалось Диане, которая неторопливо драила полы травмпункта Комаровска. Занятые руки освобождали мышление, и она раздумывала над все тем же вопросом убийства. Легкое скольжение тряпки по полу намекало, что мысли будут такими же легкими и результативными.

Очевидно, что своей смертью бабка не могла бы умереть. Тот, кто заставляет окружающих плакать, должен знать, что их слезы станут ядом для него.

Кто мог это совершить? Да все подряд. Она бы не удивилась, если бы убийцей оказался Стас. С него станется прикончить кого-нибудь и даже не понять, что он натворил. Но этот спектакль – не его рук дело. Ему бы что попримитивнее – и он будет счастлив. А вот Лидка запросто может наворотить дел, учитывая ее склонность к рискованным отвлекающим маневрам. В памяти еще были свежи моменты, когда она за деньги отвлекала на себя бабку в моменты особо крупных скандалов. Тогда костыли летели прицельно в нее, а не в окружающих, что уменьшало средний общесемейный травматизм.

Диане, как будущей медсестре, приходилось постоянно оказывать помощь страдающим в междоусобных конфликтах. Чем только не дрались Смолины! В ход шли даже зубные щетки, зубной порошок, который бросали в глаза сопернику, ключи, старые вонючие сапоги без подошвы и многое другое. Благодаря этому Диана умела делать перевязки лучше всех на курсе.

Возвращаясь к вопросу убийства, она отметила про себя, что процедура лишения жизни была проведена со знанием дела, быстро и бесшумно. Если шум и был, то незначительный, и в расчет его можно было не принимать. Она пришла к выводу, что убийца – опасный человек. Но это было и так очевидно. Чертова тряпка, не стоит ей больше верить! Она везде легко скользит. Нужно что-то другое. Тогда и мысли получше будут.

– Диана! Привезли переломыша, пошли смотреть! – позвал ее одногруппник. Диана отставила швабру и направилась в смотровую, гадая, что же сломал новый пациент.

В травматологии не было такого аншлага, как в неврологии и кардиологии, где больные лежали слоями. Повезло.

* * *

Стас одолжил у одноклассников, сколько мог. Еще немного – и он начал бы врать, что он болен раком и деньги нужны на лечение, но его остановил собственный цветущий вид. Ну не выдаст он себя за умирающего! Разве что Лидка – сущий задохлик – могла сойти за больную. Хотя она здорова, как лошадь, просто выглядит бледной и усохшей. Страшно подумать, что с ней будет в старости, если доживет, конечно.

Но он решил не врать и не рисковать. Собранной суммы должно хватить на четверть долга…

Нужно быстрее найти убийцу и выжать из него деньги. Как, однако, подфартило с этим душегубством, можно разбогатеть.

Стас улыбнулся мысли, что в нем есть задатки коммерсанта. Больше улыбаться было нечему. Новая мысль стукнула в его тупую голову: а что, если попробовать отыграться? В тот раз не повезло, значит, повезет в этот. Тем более он уже успел соскучиться по ощущению карточного веера в руках.

Решено. Он пойдет к дружбанам. Глядишь, и они останутся ему должны. Он гаденько ухмыльнулся.

* * *

Любое жилище Смолиных было свинарником. Если в помещении находились сами Смолины, то дом приобретал также сходство с серпентарием. В этот день случилась неприятность: прорвало трубу в ванной. Диана быстро сообразила, что своими силами ей не справиться, и вызвала слесарей, и ради этого ей пришлось говорить. Родители должны были прийти с минуты на минуту, но ликвидировать потоп нужно было максимально быстро.

– Что происходит? – вяло спросила Эльвира, позевывая при виде слесарей, копающихся в ванной.

– Трубы прорвало, – сообразил ее муж, ввалившийся сразу после жены. – Да, Диана?

Пришлось кивнуть.

– Давно они здесь? – продолжил Аркадий. Диана вновь кивнула. Сейчас главное место заняла Диана, исполнявшая все по приказу набирающей силу Ариадны. Диана помалкивала. Ариадна внимательно следила за происходящим.

Слесари в матерных выражениях попросили вознаграждения за работу. Аркадий выдал нужную сумму, и они воодушевились. Диана, скрестив руки на груди, стояла в коридоре. Будь слесари немного трезвее, они бы испугались ее взгляда. Еще сильнее они испугались бы, зная, что это взгляд Ариадны.

На Эльвиру неожиданно снизошло вдохновение, и она поняла, что именно можно запретить. Когда ремонтники ушли, она собрала всех в коридоре. Затем прокашлялась, уперла руки в бока и начала: