Ирина Градова - Вольер

– Совсем забыла вам водички налить! – вяло всплеснула руками Эльвира, также вяло поднялась и налила ему полкружки крутого кипятка, который почему-то пенился и был не очень-то прозрачным. Лучше было пить не глядя.

Разговор касался в основном трудностей ухода за лежачими больными и ликвидации возможных пролежней. Выкрутиться было сложно, пришлось припоминать обрывочные сведения на этот счет. В итоге Аркадий каким-то чудом сумел перевести разговор на тему, как варить сардельки, чтобы они не трескались. Авторитетного мнения на этот счет он не имел, к несчастью. Владимир тоже, но он предположил, что их не стоит варить слишком долго. Ему еще повезло, что на обед не было яичницы, после которой потребность организма в яичной скорлупе полностью удовлетворена. Что уж говорить про кашку, состоящую из слизи. Наконец, высидев с полчаса, он засобирался, понадеявшись не участвовать в светской беседе о вывозе мусора на полигоны твердых бытовых отходов.

– Спасибо за угощение, но мне правда пора идти. Очень рад был с вами познакомиться.

«Очень смешно было с вами познакомиться».

Диана молча проводила гостя до выхода из подъезда.

– Боже, ну как ты с ними живешь?!

Где-то во дворе залаяла собака, что Диана восприняла, как буквальный ответ. Лаемся, мол, постоянно. Но говорить она не стала, лишь руками развела. Ограничилась благодарным взглядом. Владимир ласково потрепал кончик ее шарфика, попрощался и уехал. На собственной машине. Черной, с высокой посадкой. Диана помахала ему вслед и обреченно вернулась домой. Вопреки ожиданиям, бабка была довольна.

– Нормальный такой парень этот Вадим. Сразу видно, что толковый врач.

– Владимир, – моментально поправил Стас.

– Заткнись и не исправляй старших! Где твое уважение, собака ты драная?! – и она швырнула во внука костылем.

Когда Диана раздумывала об этой истории, она не знала, что примерно в том же направлении мыслит ее сестра, но не о смерти бабки, а о Владимире. И глаза ее в этот момент приобретали выражение блаженное, почти как у кроткой овечки.

* * *

Утром Эльвира сделала всем по четыре бутерброда, а Аркадий засек время. Ели все быстро и молча, давясь хлебом и оптимистично надеясь избежать этой пытки назавтра.

Этим утром победила Лидия.

– Поздравляю, – сонно сказала Эльвира. – Завтра можешь не есть утром.

– Спасибо, – с подобающей интонацией ответила дочь. – Можно я возьму в школу несколько штук печенья?

– Конечно.

Диалог викторианской эпохи закончился. Лидия сунула в пакет полпачки печенья, оделась и ушла в школу подобно Диане. Молча, то есть.

Стас был мрачный и задумчивый. Эльвира даже испугалась в меру сил, не заболел ли он. Нет, нисколечко. Просто ожидает избиения со стороны гопников, так как не может вычислить убийцу бабки, чтобы его шантажировать. А так все в норме.

А что делать, если его построения рухнули? Доказанным фактом можно считать только желание убийцы поиздеваться над традициями семьи. Остальное – предположения. Например, версия о добавлении снотворного в ужин, отчего все вырубились, и никто ничего не слышал. С другой стороны, он сам слышал возню, то есть смог проснуться. Но он же и с холодильников упал, не заметив этого. Вспоминая свои ощущения в то утро, он понимал, что чувствовал себя немного заторможенным, гораздо хуже, чем обычно. Точняк, он сожрал снотворное, остальные, похоже, тоже.

Можно ли допустить, что убила Эльвира? Примерно с той же вероятностью, с какой бутерброд упадет маслом вверх. А что насчет Аркадия?

Мысль о нелепости подозрений в адрес родителей, равно как о нелепости всей ситуации в целом, даже не пришла в коротко стриженную голову Стаса. Ну и что, если кто-то из родителей убийца. А что, если вернулась Софья Смолина и отомстила бабке? Или даже Петр, который когда-то сидел в тюрьме? Эльвира же говорила, что Софья поседела к своим восемнадцати годам и тогда же сбежала. Будет закономерным, если она решит отомстить за испорченные годы. А уж Петр мог легко свихнуться, мыкаясь по местам заключения, если не слетел с катушек дома.

Но вот незадача: фольга на окнах нетронута, равно как и густая паутина, а засов на двери невозможно открыть снаружи. Покой дохлых мух на подоконнике также не был потревожен, как лежали, так и лежат.

Стас отвлекся на мысль о судьбе Софьи. Возможно ли, что она еще жива? Если да, то где она и кто она? Вспоминает ли своих непутевых родственников? А что стало с Петром Смолиным? Если он примерно мог себе представить внешность Софьи по описанию матери, то Петра он не мог вообразить.