Журнал «Искатель» - Искатель, 2018 № 08

Маленькая креолка поначалу котенком сворачивалась в клубок, целиком помещаясь в любимом кресле хозяина и завораживая оттуда всех прекрасными темными глазами. Открытые к диалогу хозяева включали ее в обсуждение общественных и культурных событий, расспрашивали о работе, родителях, брате, беспокоились о здоровье, предлагали помощь. Новоиспеченная сноха не уклонялась от общения, единственное, не всегда понимала слова и специфический юмор представителей старшего поколения и тогда вопрошающе переводила взгляд прекрасных глаз на мужа. Муж всегда стоял на страже и после разговоров с женой за закрытой дверью своей, а теперь их, комнаты поощрял заботу родителей о любимой, но строго просил не унижать ее достоинства непонятными фразами. Стой же строгостью транслировались просьбы папе заехать с работы за продуктами, маме приготовить что-нибудь вкусненькое и обоим не оскорблять жену неприветливыми выражениями лиц. Таким образом, постепенно обстановка с двумя хозяйками, одной украшающей собой пространство, другой обеспечивающей это пространство всем необходимым, неприкаянным хозяином и окончательно утратившим родительское повиновение сыном становилась нездоровой.

Инициатором отселения молодоженов выступила свекровь, благо было куда. У невестки имелась двухкомнатная квартира, которую ей завещала умершая бабушка, правда, с живым дедушкой. Из-за наличия этого самого дедушки и произошла загвоздка — молодожены съезжать не хотели. Митя полностью поддерживал жену, которая тяжело переживала общение с больным, наполовину слепым и глухим человеком и сильно нервничала в его присутствии. Кроме тог о, молодая женщина совершенно не могла переносить неопрятность, ее буквально мутило от запаха старости, постоянных крошек на столе и невозможности навести порядок по своему усмотрению. Год хозяева держались изо всех сил, уворачиваясь от перебегавших между членами семьи электрических зарядов. Действуя как можно мягче, мать пыталась увещевать сына, что родителям тяжело тащить на своих плечах взрослых, считающих себя самостоятельными детей. Ладно бы уборка квартиры, ты, Митюш, только не обижайся, но и магазин, и готовка, не говоря уж про деньги, мы, конечно, понимаем, сами были молодые, хочется и в клуб пойти, и в кино, может, вам пожить самостоятельно, рассчитать бюджет… Митя обещал поговорить с женой, говорил, после чего креолка с видом оскорбленной добродетели собирала вещи, вызывала такси и молодожены перебирались к дедушке. Они не меняли места дислокации примерно недели две, в течение которых родители держали с сыном одностороннюю связь. Да, пап, все нормально, нет, мам, он чувствует себя плохо, уже дважды вызывали врача, да, приходится ухаживать, а вы как думали, старый человек, сплю отвратительно, здесь вся мягкая мебель продавленная, еле на работе держусь, кушаю, кушаю, как где, ходим в кафе, на кухне же невозможно готовить, ну как может хватать денег, если дедушке нужны лекарства, мы же не бросим больного человека… По истечении срока осознавшим свою вину свекру со свекровью даровалось помилование, и оскверненная добродетель, оберегаемая верным рыцарем, возвращалась под мрачные своды общей темницы.

Через год дедушка умер в больнице. Внучка была безутешна, обвиняла своих родителей, бросивших старика на произвол судьбы, беспорядочно металась по квартире, натыкалась на стоявшего столбом Митю и в изнеможении поднимала на него прекрасные заплаканные глаза. Митя молчал, но его горящий взгляд посылал красноречивый ответ: «Я с тобой, я всегда с тобой». В недоброжелательной атмосфере молодая семья протянула кота за хвост еще полгода, но готовилась и дольше.

За это время к стране подобрался кризис. Жора вместе с бизнесом друга зачах, Шурины подработки накрылись, пришлось ужиматься. Оставшиеся от дольче виты накопления решено было потратить на реализацию давней мечты — покупку загородной недвижимости в природно и инфраструктурно привлекательном месте.

Заодно открылась бы возможность перевезти туда мебельные раритеты, а освободившуюся однушку сдать. Митя идею одобрил как избавляющую его от ответственности за безбедную и бессмысленную родительскую старость. Пока подмосковные варианты планомерно исследовались на сайтах и колесах, были обновлены гардероб и фотоаппарат сына, поставлены брекеты невестке, в бывшей бабушкиной-дедушкиной квартире совместными финансовыми усилиями трех семей и мускулами гастарбайтеров произведен ремонт с заменой всего. Оставалось купить новую мебель, но тут родители со стороны жениха денежные вливания прекратили. Оскверненная добродетель вынуждена была ютиться среди старой неудобной рухляди, однако оставшимся примерно в такой же ситуации хозяевам стало все равно. Стало как-то моментально, ни укоризненное молчание сына, ни скорбные взгляды невестки не действовали, их просто перестали замечать.