Павел Астахов - Мини-модель [litres]

– Тебе и Сеньке?

– Мне и Марусе, но Сеньке тоже, почему нет. – Дочь завозилась, распираемая новостью, которой ей не терпелось поделиться. – Мы с Марусей снимем про нее фильм для нашего блога! Круто, да?

– Круто, – согласилась я и встала, чтобы приготовить чай. – А о чем именно фильм?

– О красоте, о моде, о славе. – Сашка поискала глазами. – А еще будет чай? И что-нибудь к нему?

– Могу предложить вредный пудинг. – Я сходила к холодильнику. – Будешь?

– Эх! Поживешь с вами – научишься есть всякую гадость! – Сашка положила вилку, взяла чайную ложку и ковырнула пудинг в плошке – энергично, как работящий землекоп. – Ум-м-м… А ты знала, что Ада Егоровна уже снималась в кино? Вместе с балериной Плисецкой и певицей… не помню фамилию, но она тоже знаменитая была… короче, это американцы снимали фильм, он назывался «Три звезды СССР». И после него Аду Воронову пригласили в Штаты на парад лучших манекенщиц мира!

– Не знала. – Я вернулась за стол и тоже попробовала пудинг. – Ум-м-м… И почему все вредное – вкусное, а все вкусное – вредное?

– Даже слава. – Дочь потянуло философствовать. Она подперла подбородок кулачком и устремила рассеянный взор под потолок. – Вот все у нее было, у той Ады Вороновой – известность, признание, деньги, поклонники… И что в итоге – на финише? Сидит одинокая старуха, как Баба-яга Гипсовая Нога одна в своей хрущевской «двушке», как в лесной избушке… О, почти стихи! Ну, и где ее мировая слава? Фьють – улетучилась!

– Я вижу, общую концепцию будущего фильма ты уже набросала. – Я переставила на стол дымящиеся чашки.

– Угу. – Сашка помахала ладошкой, разгоняя пар, и осторожно попробовала: – Ой, горячо!.. Концепция-то мне ясна, теперь надо с выразительными средствами определиться… Тут неизбитый ход нужен, не просто интервью, а какое-то необычное… Ну, буду думать.

– Думай, – благословила я. – Думать всегда полезно.

Мне именно это сегодня Плевакин сказал:

– Думай, как это сделать. Думать полезно.

Мы с шефом встретились на выходе из здания суда в конце рабочего дня. Анатолий Эммануилович, дивно величественный в своем тяжелом пальто с меховым воротником и каракулевой шапочке пирожком (говорю же, он весьма консервативен), неспешно спускался по лестнице со второго этажа, и я притормозила, намереваясь пропустить его вперед. Начальство обычно не любит, когда сотрудники уходят раньше его.

Я сделала шаг назад, чтобы шеф меня не заметил, и, наверное, именно этим движением привлекла внимание Плевакина.

– Стой, кто идет! – скомандовал он и тоже остановился, перегнувшись через перила, чтобы лучше меня видеть. – Кузнецова! Ты вообще думаешь насчет этих, в цветах и листьях?

– Кто-то умер? – испугалась я.

Упомянутые цветы и листья почему-то проассоциировались с траурными венками. Просто день был трудный, и к вечеру мои запасы жизнерадостности почти иссякли.

– Кто-нибудь может умереть от старости, – язвительно согласился шеф. – Ты же отложила заседание на сколько? На несколько лет?

– Недель, – возразила я, смекнув, о каких именно цветах и листьях мы говорим.

О флористических нарядах не поделивших первое место юных красавиц.

– А я же просил решить все поскорее. – Анатолий Эммануилович сокрушенно покачал головой и поцокал, как белочка. – Ну, неделя, конечно, не срок… Но ты смотри, чтобы не получилось, как в тот раз. Никаких парикмахерских салонов в фойе и театральных костюмерных в гардеробе! Никаких спецмашин во дворе! И чтоб сортир басурмане не захватывали – это все-таки не частная ложа, а место общего пользования!

– Анатолий Эммануилович, да как же я им помешаю?!

Воображение уже нарисовало мне живописную картину. Я лежала за пулеметом, установленным у крыльца родного суда. Голова моя была обмотана окровавленным бинтом, грудь крест-накрест перетягивали ленты с патронами. В уголке живописное полотно было аккуратно подписано: «Оборона сортира». И указана дата, на которую я перенесла суд.

– А как хочешь, так и мешай им! Думай. Думать – это полезно. – Плевакин с кряхтением разогнулся, отвернулся от меня и продолжил спуск.

Вечером, уже дома, спровадив с кухни Сашку, чтобы не мешала мыть посуду – это процесс, за которым мне удивительно хорошо думается, – я так и сяк прикидывала варианты воздействия на две равно уважаемые семьи, Карапетянов и Кобылкиных.

Пулемет отвергла сразу.

Нет у меня пулемета.

Но есть друзья и знакомые, так не собрать ли их на общий совет?