Анна Малышева - Пианино из Иерусалима

– Все хорошо! – Хозяйка приблизилась и взглянула, наконец, на полотно. Ноздри напряглись и на миг застыли, взгляд скользнул по картине и поднялся выше, остановившись на пустом участке стены, оклеенной бархатистыми обоями кремового тона. Казалось, Илана считает завитки на обоях.

– Все хорошо, – повторила она. На картину женщина больше не смотрела. – Могу я предложить вам кофе?

– Я… Собственно… – Александра была слегка обескуражена и не торопилась принимать приглашение на кофе. Она была удовлетворена сделанной работой и не понимала, что вызвало странную реакцию клиентки. – Я должна быть еще в одном месте, и… Вы действительно довольны?

Илана на миг прижала ладони к лицу, затем тряхнула головой и глубоко вздохнула, словно просыпаясь:

– Эта картина… Столько воспоминаний! Не торопитесь, прошу вас, уделите мне еще немного времени. Вы очень хорошо все сделали. Но мне необходимо с вами поговорить…

Хозяйка усадила ее в кресло и скрылась в коридоре. Александра, утонув в пухлых подушках, навевавших ленивую истому, обводила взглядом комнату. Она уже была здесь два раза, полгода назад, в начале июня. Илана передала ей тогда заказ на реставрацию – небольшой натюрморт, купленный, по ее словам, во Франции. Датировка – вторая половина девятнадцатого века – была приблизительной, подпись художника – неразборчивой, само полотно представляло интерес лишь как деталь интерьера, не больше. Александра была рада каждому заказу. Она забрала картину и вскоре вернула ее хозяйке – освеженную, перетянутую, отмытую… И казавшуюся еще более заурядной, словно с трещинками на лаке и желтизной полотно лишилось единственной индивидуальности. Илана осталась довольна и работой, и ценой и обещала не забывать Александру.

Свое обещание она сдержала. Две недели назад, в конце ноября, к Александре в мастерскую явился незнакомец. Фил – так лаконично представился жизнерадостный молодой человек – был внучатым племянником Иланы. Сам он родился и жил в Израиле, в Москве бывал наездами, в гостях. Двоюродная бабушка еще летом презентовала ему картину – семейную реликвию, как объяснил Фил. Картина нуждалась в косметической реставрации, полотну было около шестидесяти лет. Фил передал Александре картину, аванс за реставрацию и список телефонов, по которым Александра могла звонить, если возникнут вопросы. Молодой человек торопился в аэропорт, и у художницы осталось впечатление, что судьба семейной реликвии не очень его занимает. Фил, скорее, был рад, что переложил заботы о картине на чьи-то плечи. Один телефон в списке принадлежал ему самому – мобильный израильский номер. Два других, московских – мобильный и стационарный, – его двоюродной бабушке.

Александра позвонила Илане на другой же день. Пожилая дама подтвердила все, что рассказал Фил: она подарила двоюродному внуку полотно, много лет хранившееся в ее семье. Рама, когда-то сделанная кустарным способом, была в неважном состоянии, разваливалась, стоило к ней прикоснуться. Однажды картина попросту упала со стены, так как крюк выскочил из треснувшего багета. С тех пор ее хранили в шкафу, что не пошло холсту на пользу. Илана попросила освежить полотно, привести его в порядок – она хотела, чтобы внук привез картину в Израиль во всей красе. Обеспокоенно спросила, достаточен ли аванс? Сумма была не только достаточной – она показалась Александре даже несколько чрезмерной, учитывая то, что картина особой художественной ценности не имела. Художница выполнила работу и вновь созвонилась с Иланой.

А заказчица вовсе не стремилась увидеть результат – такое впечатление складывалось у Александры. В глубине коридора тихо позвякивала посуда, слышался шум открываемой воды. Вскоре по маленькому особняку распространился крепкий аромат свежесваренного кофе. Александра прикрыла отяжелевшие веки – оттепель навевала на нее сонную одурь. Правый ботинок промок – она с сожалением подумала о том, что придется искать другие зимние ботинки, и срочно, иначе не миновать простуды. На миг комнату заволокло плотным туманом, в ушах туго зазвенело. Александра резко вздернула голову, упавшую было на грудь. «Неужели заболеваю?»

На пороге комнаты появилась Илана, катившая перед собой маленький сервировочный столик. Александра вскочила, но хозяйка настойчивым жестом усадила ее обратно в кресло:

– Позвольте уж мне за вами поухаживать! У меня не часто бывают гости. Вам со сливками? Сколько сахару?