Наталия Антонова - Выстрел в ночи [litres]

– Ладно, садитесь в машину, – разрешила Беседина, – по пути все расскажете.

Андриана не заставила просить себя дважды. Она юркнула в салон на сиденье рядом с водителем.

– Выкладывайте, что там у вас, – велела Беседина, трогая автомобиль с места.

И Андриана Карлсоновна, решившись, выложила сестре художника почти все.

– Как вы сказали фамилия учителя? – переспросила Галина Андреевна.

– Бакулев Юрий Анатольевич.

– Бакулев, Бакулев, – повторила Беседина несколько раз, точно пробуя фамилию на вкус. А потом сказала: – Нет, не помню человека с такой фамилией, хотя вначале мне показалась, что я ее где-то слышала. Однако в окружении брата человека с такой фамилией точно не было.

– Возможно, вы слышали эту фамилию в криминальных новостях, – упавшим голосом предположила Андриана.

– Скорее всего, – согласилась Беседина.

– И, тем не менее, я хотела бы расспросить вас о вашем брате. Может быть информация, полученная от вас, поможет раскрыть оба эти убийства.

– Если честно, – сказала Галина Андреевна, – эти расспросы у меня вот уже где! – Она чиркнула ребром ладони по горлу. Полицейские тоже расспрашивали, а толку ноль целых и ноль десятых.

– С момента убийства вашего брата прошло совсем мало времени, – несмело вступилась за полицию Андриана Карлсоновна.

– Зато с момента убийства этого… – она пощелкала пальцами.

– Бакулева, – подсказала Андриана.

– Вот с момента убийства Бакулева, как вы сами сказали, прошло немало времени. А результат все тот же! Нулевой.

– Может быть, у них что-то уже и есть, но в интересах следствия они пока не раскрывают информацию.

– Да бросьте вы! – отмахнулась Беседина. – Развели тут тайны мадридского двора.

Андриана уже узнала в лице Галины Андреевны ту самую Мадонну, которую с такой любовью изображал на своих картинах Вениамин Стеклов. И как она теперь догадывалась, младенец, а потом и мальчик, изображенный рядом с ней, был Стеклову не сыном, а племянником.

– Брат, наверное, очень сильно любил вас, – начала Андриана издалека.

– С чего вы это взяли?

– Я видела, как он изображал вас и своего племянника. Он вложил в свои полотна столько нежности. Мне даже показалось, что, касаясь кисточкой полотна, он не только писал вас, но и сдувал с вас пылинки.

– Да, это так, – смягчилась Галина Андреевна.

– Расскажите мне о нем, пожалуйста, – попросила Андриана Карлсоновна.

– О Вениамине и рассказывать особо нечего, – вздохнула женщина, – ни семьи, ни детей, он был женат на своих картинах.

– Но ведь у него была девушка? – осторожно спросила Андриана. – Я видела ее изображение.

– Точно! – кивнула сестра художника, – была! Но так давно, что мне это уже кажется неправдой.

– Все равно, Галина Андреевна, расскажите мне о ней.

– Ну, хорошо, – кивнула Беседина, – если вы настаиваете, я вам расскажу.

– Я не настаиваю, я прошу.

– Без разницы, – отмахнулась Беседина, – только давайте где-нибудь остановимся, не могу я рассказывать о брате за рулем.

– Да, конечно, – охотно согласилась Андриана Карлсоновна.

Вскоре Галина Андреевна остановила машину на верхней набережной.

– Идемте вниз. – Заметив кафе на зеленой террасе, Беседина указала на него. И вскоре они уже сидели за столиком открытого кафе. Кроме них под зонтиками никого не было. Несмотря на самое начало осени, ближе к вечеру уже становилось прохладно, тем более что с Волги время от времени долетало дуновение ветра.

– Скоро станет совсем холодно, – вздохнула Беседина и взяла в руки принесенную официантом чашку кофе. Голос ее при этом был таким печальным, что у Андрианы сжалось сердце. Она понимала, что печалит сестру художника не приближение холодов, а то, что на свете больше нет ее брата. Андриана не торопила Беседину. Терпеливо ждала и отпивала маленькими глотками довольно вкусный кофе из своей чашки.

– Когда Веня учился в восьмом классе, он влюбился в одну девочку.

– В свою одноклассницу?

– В том-то и дело, что нет. Руфина была старше его на два года и училась уже в десятом классе. Естественно, она не обращала на Вениамина никакого внимания, он был для нее малявкой. Брат страшно страдал.

– Он сам вам об этом рассказал?

– Нет, конечно! Хотя, да, сам. Но намного позже. У нас с братом разница в десять лет, и тогда ему и в голову не приходило посвящать меня в свои проблемы.

– Но все-таки потом он рассказал вам об этом. Почему?

– Из жалости, – вздохнула Беседина.