Ольга Гаврилина - Ариведерчи, Верона! [litres]

– Да, именно так. Случилось несчастье! – Его голос дрогнул.

«Вот черт! А что, если он тоже на грани самоубийства! Наложит на себя руки после разговора со мной, и я всю жизнь буду мучиться, что не остановила! – Крепко держа телефон, она двинулась по коридору. – Хорошо, что вчера в пижаме легла, а то пришлось бы джинсы натягивать, чтобы не оскорбить деликатные чувства Стефано», – некстати пронеслось в голове.

Она осторожно постучала в дверь. Храп усилился.

– Хотите мне рассказать? – вкрадчиво произнесла она в трубку, вошла к Стефано и легонько толкнула его в бок. Никакой реакции не последовало.

– Да вы все знаете уже, скорее всего… – Человек помедлил, как будто ожидая чего-то от Лолы. – Вы одна?… Я вас разбудил, наверное.

«Все-таки маньяк, сейчас спросит, в чем я сплю или что-нибудь в этом роде». – Лола начала злиться и с силой толкнула оператора.

Он на секунду как будто захлебнулся храпом, но тут же вытаращил сонные глаза, неловко взмахнул руками, как будто отмахиваясь от привидения. Испуганно сдвинувшись на край кровати, он не удержался, плюхнулся на пол и заорал так, что у Лолы заложило уши.

– Кто там у вас?! – громко вскрикнул мужчина, и его голос на этот раз показался Лоле знакомым.

– Это… – Она не закончила фразу, поняв, что тот отключился.

Стефано сидел на кухне, завернутый в одеяло и пил чай, приготовленный Лолой, «потому что теперь без горячего питья не заснуть».

Бросая в рот одну за одной бискотти, он слушал, как Лола рассказывала, что произошло.

– Господи, ни одной ночи нормально здесь не поспал! Надо было в гостиницу переехать, как Дана, – причитал он, прихлебывая из кружки.

– Да успокойся уже! Звонили-то мне.

– Да какая разница, если ты никому покоя не даешь! – брякнул оператор, но тут же понял, что сморозил чушь. – Я понимаю, что ты испугалась и все такое, но зачем же меня было колотить прямо во время сна?

– Я тоже не железная, нервы сдали, – оправдалась Лола. – Мне и сейчас неспокойно.

– И мне неспокойно, а что делать, если в округе людей почти нет.

(В небольших местечках, на берегу озер и морей, итальянцы имеют, как правило, второй дом и приезжают туда на лето или на какие-то праздники. Постоянных жителей там мало, так как работы нет, а если и есть, то только в сезон.)

– Да ничего не поделаешь. Народ начинает подтягиваться из городов в свои виллетты только к середине июля, как и по всей Италии.

– Зато тишина здесь какая! – мечтательно заметил Стефано, допивая чай и наконец успокоившись. – Ну что, пошли досыпать?

Лола подошла и проверила входную дверь – она была заперта, отодвинула занавеску, посмотрела на улицу – черные кусты колыхались под окнами, невысокие фонари, разбросанные по саду, круглыми пятнами высвечивали стриженую траву. Вдали виднелся серебрящийся под луной бассейн.

– А все-таки какие-то мысли есть, кто это мог быть? Я ведь звук включила, так что ты голос тоже слышал.

– Да что я мог услышать, когда ты мне врезала так, что я от боли скрючился!

– Не преувеличивай! У меня таких сил и нет, чтобы тебя так ударить. Так что думаешь насчет звонка этого? – не унималась Лола.

– Не похож на маньяка, хотя… – Он поправил сползшее одеяло. – Это ты должна вспоминать, с кем ты шесть лет назад познакомилась.

– Сначала голос как-то глухо звучал, а когда он вскрикнул, меня как кольнуло, но он отключился сразу, и все, так и не смогла его узнать. – Лола еще раз попыталась вспомнить тот баритон, но безрезультатно. – Знаешь, что я сделаю завтра первым делом? Позвоню Себастьяно, расскажу все и попрошу, чтобы они вычислили номер, с которого пришел звонок и кому он принадлежит!

– А с какого перепугу он вдруг станет тебе это делать? Мне кажется, что к расследованию, которое он сейчас проводит, это не имеет никакого отношения.

– Это как посмотреть… – многозначительно проговорила Лола.

Остаток ночи наполнил Лолину голову странными сновидениями, но под самое утро в мозгу вдруг сложилась ошеломляющая версия, которую она решила пока никому не рассказывать, так как, помимо своей чудовищности, та требовала еще и проверки.

Наутро Лола еле сдержалась, чтобы не рассказать все Николе и не попросить совета.

«Нет, этого нельзя делать ни в коем случае, только нервировать его, – рассуждала она про себя. – Помочь он мне все равно не сможет, звонить, даже если у него кто-то и есть знакомый здесь в отделении полиции, из-за своих дурацких принципов не будет, так что все просьбы отменяются».