Чингиз Абдуллаев - Обычай умирать

— Как хотите, — пожал плечами Некрасов. — Тогда разместим вас в нашей гостинице и сразу поедем в колонию.

Они уселись в машину, и она направилась в центр города. Некрасов сидел на переднем сиденье рядом с водителем. Двое спутников устроились сзади.

— Едем в отель «Монблан», — пояснил Некрасов, — очень хороший отель, два ресторана. Есть еще ресторан японской и китайской кухни и украинский ресторан «Хуторок». Отель находится почти рядом с железнодорожным вокзалом.

— Когда мы сможем выехать в колонию? — спросил Дронго.

— Когда хотите. Насколько я понял, у вас есть разрешение на свидание с осужденным?

— Есть, — ответила майор Рахимова.

— Очень хорошо, — кивнул Некрасов. — И еще один несколько щекотливый момент. Отель «Монблан» — один из лучших в городе, если не самый лучший. Мне сказали, что платить будете вы сами. В нашем управлении нет таких свободных средств, а вам, наверное, выплатят в Москве командировочные.

— Безусловно, — улыбнулся Дронго, — мы оплатим оба номера. Неужели такие дорогие?

— По местным меркам очень дорогие, порядка ста долларов, но завтраки включены. Московские цены, наверное, другие.

— Нет. Там цены гораздо ниже, — не выдержав, пошутил Дронго.

Некрасов обернулся и внимательно посмотрел на него:

— Меня предупреждали, что вы сложный человек. Если это шутка, то не очень удачная. У нас сто долларов — достаточно высокая цена для такого богатого человека, как вы, господин эксперт.

Дронго промолчал. Шутка получилась действительно неудачной.

Они приехали в отель, и им дали два соседних, но не смежных номера. Через двадцать минут оба были внизу. Некрасов все это время терпеливо ждал.

— Нам нужно доехать до Карымского района, а оттуда до села Тыргатуй, — пояснил он, — и еще тринадцать километров до места, которое называют Шара-Горохон. Там и расположена вторая колония, для особо опасных преступников. Хочу предупредить, что будет очень жесткий досмотр. Часть колонии предназначена для пожизненно осужденных. Туда входить не разрешается никому. Вам отчасти повезло, что ваш «подопечный» получил только двадцать два года. Если бы он попал в другой блок, где сидят пожизненно осужденные, вас бы к нему не пустили.

— Странно, что он не получил такого срока, — заметил Дронго.

— Вы бывали в колониях особого режима? — уточнил Некрасов.

— Бывал.

— Тогда должны понимать, что представляет собой такая колония. Из тех, кого осуждают на пожизненное, больше десяти лет не выживает никто. Ни одного случая, господин эксперт. Из тех, кто получает больше пятнадцати лет, выживают единицы. Больше двадцати — практически никто. Неужели вы этого не знаете? В условиях той колонии выжить очень сложно. Нет, их никто не мучает и не пытает. Люди умирают от безысходности. Сложно жить, понимая, что никогда не выйдешь из этой колонии. И сложно сознавать, что лучшую часть жизни проведешь там.

— Не нужно мне рассказывать, — мрачно произнес Дронго, — там находятся далеко не ангелы. Я просто не тот человек, который умеет прощать. Понимать — да, но не прощать.

— Дорога будет дальней, — устраиваясь на переднем сиденье «Мицубиси», повторил Некрасов, — напрасно вы не захотели отдохнуть и поесть. Мы положили в багажник ящик воды и бутерброды. Сможете подкрепиться, если захотите, или поспать, ехать нам далеко.

Они выехали из города, когда солнце уже поднималось над горизонтом. Первые полчаса все молчали. Дронго закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, когда услышал голос подполковника:

— Вы не спите?

— Нет, — открыл он глаза.

— Я не совсем понимаю, зачем вам туда ехать. Такой изнурительный путь. Ради чего? Что можно узнать от человека, который уже два года находится в колонии? Какие секреты он может знать?

— Может, он что-то вспомнит, — пояснил Дронго.

— Через два года? — не скрывая сарказма, хмыкнул Некрасов. Вам не кажется, что это несколько наивно? А вы ведь не наивный человек, судя по вашей репутации. Тогда почему вы туда едете? Неужели действительно думаете, что можно узнать новые подробности?

— Нет, не думаю. Мне кажется важным пообщаться с этим осужденным, чтобы понять его мотивы. Его психотип, если хотите.

— Что это вам даст? Неужели вы едете только для того, чтобы поставить очередной психологический эксперимент? Простите, но я вам не верю. Должна быть более конкретная цель.

— А разве вам самому неинтересно, — возразил Дронго, — каким образом бывший военнослужащий российских войск, который храбро и честно воевал в Чечне, оказался организатором подобного акта, унесшего жизни стольких людей? Если даже такой человек мог столь разительно измениться, разве вы все не обязаны искать причины такого поведения, понимать истоки его поступков, чтобы предотвратить подобные случаи?