Чингиз Абдуллаев - Обычай умирать

— А ваш муж куда-нибудь уезжал? Летал в Турцию или арабские страны?

— Он ездил только в Мекку на хадж, — вздохнула Зарният, — как раз за восемь месяцев до этого взрыва. Поэтому я не верю никаким следователям или прокурорам. Я никому не верю. Человек, совершивший благочестивый хадж, очищается, побивает камнями дьявола и становится лучше. Он стал хаджи Шамаилом и не мог планировать убийства людей. Не мог помогать собирать эту бомбу.

— Он летел через Турцию? — уточнил Дронго.

— Нет. Они вылетели прямым рейсом в Аравию. В Саудовскую Аравию, — поправилась она.

— Это стоит достаточно дорого, — заметил Дронго, такие хаджи обычно по карману только состоятельным людям. Многие отправлялись автобусами в эту тяжелую и изнурительную дорогу.

— Вы были на хадже? — поняла Зарният.

— Был. Я тоже летал на самолете в Мекку.

— Им тогда помог какой-то благотворительный мусульманский фонд, — пояснила она. — Шамаил считал это большим подарком судьбы. Он вернулся таким счастливым. А через некоторое время его арестовали.

— Ваш муж сам дал показания и рассказал обо всем, — в который раз повторила Наира. — Возможно, в поездке у него были и другие встречи, о которых вы не знали.

— Это невозможно! — горячо возразила Зарният. — Даже думать об этом неправильно. Разве может человек совершать хадж и думать о том, как убивать людей? Вы ведь тоже мусульманка? Я это поняла по вашему лицу.

— Да, — кивнула Рахимова.

— Тогда как вы можете такое говорить? Он не мог говорить об убийствах людей во время хаджа. Это большой грех.

— Вы встречались с вашим мужем после приговора? — спросил Дронго.

— Один раз, когда он был еще в Москве. Мне позвонили и сказали, что разрешат свидание.

— Где состоялась эта встреча? В тюрьме?

— Нет. Меня отвезли в другое место. Я не знаю куда. Шамаил сказал, что это место, откуда пересылают всех осужденных.

— Что он вам еще сказал?

— Чтобы берегла детей. Он заплакал, и я тоже заплакала.

— Больше ничего?

— Нет. Мы говорили несколько минут. А потом он написал мне два письма. Я их храню.

— Вы не хотели с ним увидеться в колонии?

— Хотела поехать, но Шамаил написал, что свидания запрещены и он сам сообщит, когда можно будет приехать.

— У вас остался номер телефона Юрия Гавриловича?

— Он у меня записан, сейчас принесу. — Зарният поднялась и вышла на кухню, очевидно, за записной книжкой.

— Поляков и его группа нашли детали «пояса смертника» в гараже Захохова. На них были отпечатки пальцев смертника и самого хозяина гаража. Ошибки быть не могло, — тихо проговорила Рахимова.

— Я понимаю, — кивнул Дронго. — Но несчастная женщина не может и не хочет с этим смириться.

В комнату вернулась Зарният и протянула Дронго листок с написанным номером телефона. Он взял его, посмотрел и почти сразу вернул хозяйке.

— Это для вас, — сказала она, — я выписала вам номер.

— Я уже его запомнил, — улыбнулся Дронго и поднялся: — Что ж, нам пора уходить.

Наира поднялась следом за ним. Зарният молча проводила их до дверей. Оба гостя попрощались и так же молча вышли. Прежнее такси стояло у дома. Дронго прошел к машине и уселся в салон, даже не удивляясь, что уже знакомый водитель никуда не уехал и ждал их. Наира на этот раз не стала садиться рядом с ним, а устроилась на переднем сиденье.

— В отель, — попросила она, — даже не назвав адреса. Таксист кивнул в знак понимания.

Когда они вошли в холл гостиницы, Наира, обратив внимание, что ее спутник молчит, о чем-то задумавшись, не стала ничего спрашивать, только уточнила:

— Улетим завтра или можем прямо сегодня?

— Давай сегодня, прямо вечером, — мрачно попросил Дронго, — если удастся обменять билеты.

— Постараюсь, — кивнула она.

Примерно через час майор Рахимова позвонила Дронго и спросила, будет ли он ужинать. Он коротко ответил, что не голоден, но пообещал спуститься в ресторан. Буквально через пару минут он уже сидел напротив майора Рахимовой.

— Я поменяла билеты, — сообщила Наира.

— Хорошо, — кивнул он, ничего больше не спросив и ничего не сказав. Только, уходя, уточнил, когда ему нужно быть внизу.

Еще через два часа они улетели в Москву. Наира все время смотрела на своего спутника. Она чувствовала, что с ним лучше не разговаривать, словно он узнал некую тайну, о существовании которой она догадывалась. А он все время молчал. Даже в самолете, когда они возвращались в Москву. Где-то под Тулой самолет начало трясти, и Дронго неожиданно попросил стюардессу принести ему водки.