Чингиз Абдуллаев - Обычай умирать

— Это вы меня ждете?

— Вы Кюльджан Шовдыгова? — на всякий случай уточнил он.

— Да. С кем я говорю?

— Меня обычно называют Дронго. Мы можем пройти куда-нибудь, чтобы побеседовать? Например, в соседнее кафе.

— Что вам нужно? Почему вы хотели со мной встретиться?

— Я — юрист, занимающийся имущественными вопросами.

— При чем тут мой брат? И при чем тут я?

— Вы должны понимать, что могут быть имущественные претензии к вашей семье. При взрыве погибло много иностранцев, и их родственники подали судебный иск о возмещении материального ущерба.

— У меня не больше тридцати минут, — предупредила Кюльджан.

Кафе находилось в пятидесяти метрах от здания института. Дронго пропустил ее вперед и вошел следом. Женщина попросила кофе эспрессо, он привычно заказал себе зеленый чай.

— Не понимаю, какие претензии могут быть ко мне? — заговорила Кюльджан.

— Не к вам, а к вашему брату. Но если он не сможет оплатить иск или с ним что-нибудь случится, то ответственность возложат на родственников осужденного, — солгал Дронго, глядя ей в глаза.

— Это несерьезно, — ответила она. — Кроме меня, у Джумшуда четыре брата, значит, ответственность будет на всех пятерых. Но он живой и, надеюсь, будет жить еще долго, хотя и виновен в ужасном, варварском преступлении. Поэтому все претензии ко мне кажутся не очень серьезными.

— Возможно, вы правы, — согласился Дронго. — Я слышал, что вы ездили на могилы погибших немцев в Мюнхене и возложили цветы.

— Откуда вы знаете?

— Об этом писали немецкие газеты.

— Вы читаете по-немецки?

— Нет. Но мне перевели эту заметку.

— Я действительно там была. Посчитала своим моральным долгом. Их шестерых похоронили всех вместе. Я возложила шесть роз. Мне действительно очень неприятно, что в таком ужасном преступлении был замешан мой брат.

Дронго нахмурился. Кажется, произошла ошибка, на которую он сразу обратил внимание. Но сейчас лучше об этом не спрашивать.

— Вы долгое время жили в Австрии? — уточнил он.

— Больше пяти лет, а потом вернулась в Москву.

— Какие отношения у вас были с братом?

— Нормальные. Хотя мы общались нечасто. У каждого были свои проблемы, свои дела.

— Вы знали, что у него была близкая подруга?

— Нет, не знала. Какая подруга?

— Он писал вам об этом в своем письме. Рассказывал о своей близкой подруге, просил, чтобы вы с ней встретились. Разве вы не получали этого письма?

— Нет, — не очень уверенно произнесла Кюльджан, — я не получала подобного письма.

— Но он уверял, что рассказывал вам о своей пассии.

— Возможно. Но мне не казались серьезными их отношения. Во всяком случае, эта «пассия» не думает искать его родных и близких, хотя прошло уже почти два года.

— Вы сами не пытались написать своему брату в колонию?

— Написала одно письмо, но он не ответил. Я понимаю, что там не курорт и ему не очень хочется с нами общаться. Но старшему брату он письмо написал. Вся наша семья об этом знает. Он не сожалел о случившемся, только жаловался на свою судьбу.

— Вы слышали, что у него были проблемы с первой супругой?

— Конечно. Они развелись достаточно давно.

— А с его друзьями вы были знакомы?

— Нет. Только слышала про одного, кажется, его звали Исмаил, но, может, я путаю. Они вместе ездили в Турцию.

— Что именно вы слышали?

— Он был наркоманом в последней стадии, поэтому у брата всегда с ним были проблемы. Потом написали, что этот Исмаил был убит при аресте, но я слышала, что он просто скончался от слишком большой дозы. Может, это и слухи.

— Его родные тоже знали, что он был наркоманом, — подтвердил Дронго.

— Вот видите. Такие люди потенциально очень опасны. И вообще все, кто замышляет и осуществляет подобные акты, достаточно неоднозначные типы.

Она не сказала «люди», и Дронго на это тоже обратил внимание.

— У вас есть еще ко мне вопросы? — взглянув на часы, спросила Кюльджан.

— Только два. Вы знали, куда именно ездит ваш брат — в Турцию или в арабские страны?

— Конечно нет. Я не совсем понимаю: какое это имеет отношение к возможному судебному иску?

— У вашего брата могли быть состоятельные спонсоры, которые финансировали его деятельность, — пояснил Дронго, — и которые должны отвечать за все случившееся.

— По-моему, такими проблемами должны заниматься другие службы, — заметила Кюльджан, — а не юристы, которые разбирают имущественные споры.

— Прошло уже два года, и никого найти не удалось, — возразил Дронго.