Татьяна Бочарова - Семейная идиллия [litres]

– Ой, чую, врешь ты все. – Усов покачал головой. – Ну да сам знаешь, если бывший мент – твои слова легко проверить. Теперь расскажи про Бреславскую. Ну, про женщину, которую ты вчера провел к дому на садовых участках.

– А вот же дочка ее сидит. – Митрич наставил заскорузлый палец на Дашу. – Я ей все давеча рассказал.

– Все, да не все. Откуда Бреславская узнала, где находится Краснов? Севостьянов, который звонил ей и сказал, что телефон у него, не знал, что на самом деле случилось с Альбертом. Он просто блефовал, рассчитывая получить с москвички кругленькую сумму. – Усов пристально поглядел на Митрича. – Так что получается, что это ты сказал Бреславской про дом!

– Ничего я ей не говорил! Она сама откуда-то узнала!

– Похоже на басню Крылова.

– Басня не басня, а дело было так. Я вчера днем сидел в кабаке. Ну в «Кадрили», стало быть. Часов в пять туда забурился Леха со своей братвой. А минут через двадцать пришла она. Ну эта, как ее…

– Бреславская, – подсказал Усов.

Он слушал Митрича внимательно, не перебивая.

– Ну да, Бреславская. Она прямо влетела в кабак, глаза безумные, лицо аж белое. И сразу к браткам. О чем они гутарили, не знаю, только минут через десять она полезла в сумку, достала кошелек, вынула оттуда несколько пятихаток и отдала Лехе. А он ей дал телефон. Тот самый, что я Варьке всучил. Ну я прочухал, что дело нечисто. Шантажировать он ее хотел, что ли, этот Леха. Но мне-то что до этого. Я уже хотел уходить, да вдруг смекнул, что и я могу через эту дамочку кой-что поиметь. Только подумал так, глядь, она с места сорвалась и ринулась к дверям. Я за ней. Смотрю, стоит на крыльце и плачет. Слезы платочком вытирает, по сторонам озирается. Я ее спрашиваю: «О чем горюешь, красавица?» А она мне в ответ доверительно так: «Я ищу одного человека. Мужчину. Молодого. Он здесь у вас, в поселке. Вот его телефон. А сам он пропал. Не знаю, что делать. Думала, эти люди, что в баре остались, мне помогут, подскажут, где он. Но они ничего не знают». Я возьми и брякни ей в ответ: «Телефон, мол, я нашел. В больничном дворе. Значит, там и нужно шукать». Как она обрадовалась! Чуть обнимать меня не кинулась. Не погнушалась, что я… ну, скажем, не в том прикиде, чтобы общаться с женщинами. Достала из того же кошелька штуку и мне отдала. А у самой глаза блестят, ноги сами рвутся бежать. Так и усвистела, только ее и видели. Я в магазин сходил, бутылку купил, закуску. Выпил как следует, наелся до отвалу. Не каждый день такое счастье привалит. Только спать собрался к себе завалиться, вижу, она обратно бежит. Еще бледней, чем прежде. Взгляд какой-то потухший. Заметила меня. «Скорей!» – кричит. «Чего скорей?» – «Дом, – говорит, – мне нужен. Старый деревянный дом. Вот по этому адресу». И сует мне клочок бумаги. Я глянул – это аккурат на огородах. Там зимой никого нет живого. «Ошиблись вы, – говорю, – уважаемая. Кто вам дал этот адрес?» Она только рукой машет. «Не важно кто. Скорей отведите меня туда! Вопрос жизни и смерти!» И снова тыщу сует. Я и обрадовался. Довел ее до самой калитки. Еще и снег протоптал, чтоб ей удобней было зайти. Ну а дальше я ушел. Мне с похмелья спать хотелось, мочи нет. Я забурился в свое логово, да и продрых там до самой ночи. А ночью снова в кабак пошел, благо денежки были. Там встретил девчонку эту. – Старик кивнул на Дашу. – Она как раз мать искала. Думал, еще куш сорву, но ошибся. Девка явно не при деньгах была. Но к дому я ее все равно привел.

Митрич замолчал, полез за пазуху, вынул грязную, засаленную тряпицу и громко высморкался. Молчал и Усов, осмысливая услышанное.

– Выходит, Бреславская узнала адрес дома в больнице, – неуверенно подал голос Губанов.

Усов кивнул.

– Выходит, что так. Значит, врет Варвара. Покрывает Леху. Его рук дело. – Усов встряхнулся и помотал головой. – Ну гад, он у меня не отвертится теперь. Хорошо, что мы его закрыли. Не дай бог утек бы. Но Варька, вот дура-девка! Ведь он плевать на нее хотел, а она себя под монастырь подводит ради него. А ну, идем обратно, по-иному с ней потолкуем. – Усов распахнул дверцу и решительно зашагал по двору к больничному зданию.

– Хлопцы, я пойду? – спросил Митрич Губанова и Кравченко.

– Иди, – обрадовался последний. – Всю машину мне провонял. Сутки теперь отмывать.

– Погоди, – остановил его Губанов. – Майор не приказывал его отпустить.

– Задержать его он тоже не приказывал, – не сдавался Кравченко.

Губанов втянул носом воздух и махнул рукой.

– Черт с тобой, иди.

Митрич, кряхтя, вылез из машины и заковылял в дальний угол двора. Даша почувствовала, что ее сейчас вырвет: вонь была невыносимой. Кравченко заметил это и произнес сочувственно: