Семейная идиллия (СИ)

========== Часть 1 ==========

Стайлз для Дерека был неидеально-идеален. Идеально-идеальные люди мозолят глаза, набивают оскомину, доводят до нервного тика и изжоги своей идеальностью, своей правильностью, своим умением делать все в точности так, как тебе нужно или как ты хочешь - хотя нужно отдавать себе отчет, что это далеко не всегда одно и то же. Идеально-идеального человека не в чем упрекнуть, кроме его идеальности, он не дает повода нахмуриться, не дает повода прикрикнуть, да и сам никогда не срывается. Дерек редко наблюдал отношения с такими людьми, но всегда обещал себе, что будет бежать от такого счастья так далеко, как смогут его унести выносливые волчьи лапы.

А Стайлз был неидеальным. Стайлз был шумным и неловким, торопливым, он проглатывал окончания слов и целых предложений, разбрасывал рубашки и носки по всей комнате, громко сопел во сне, иногда срываясь на похрапывания, пускал ночью слюни на подушку или плечо Дерека, зачастую не мог сосредоточиться на чем-то одном и доводил альфу до нервного рыка в каждом, даже самом мелком споре.

Но Дерек и сам никогда не был подарком, в чем он себе прекрасно отдавал отчет. А Стайлз с ним мог быть и совершенно другим, когда чувствовал, что это необходимо. Стайлз мог быть собранным, серьезным, внимательным. Он запускал пальцы в волосы альфы - или в волчью шерсть - и шептал что-то успокаивающее, он имел достаточно уверенности в себе, чтобы успокоить, буквально усмирить альфу.

В Стайлзе не было ничего сверхъестественного, и от того он был еще идеальнее - умный, быстро соображающий, умеющий делать правильные выводы и умеющий не полагаться на удачу или магию. Стайлз учился у Дитона лекарским премудростям, но упорно отказывался идти на контакт с Неметоном и с любыми другими силами, по мнению Дитона вполне могущими ему покориться. Стайлз со скептицизмом относился к магии, к волчьей регенерации и сверхсиле, наверное поэтому, составляя очередной план для стаи, он не делал на это почти никаких скидок. И Дерек уже давно не удивлялся тому, что эти планы всегда срабатывали.

Стайлз был надежным, по-своему сильным.

А еще понимающим, ласковым, по-настоящему добрым и удивительно (особенно на хейловский взгляд) терпеливым.

Дерек во время полнолуний был готов лизать ему руки, лежать в ногах, тихонько поскуливая от расцветающего в груди тепла, но позволял себе только лечь рядом, запрыгнув на кровать, прижимаясь горячим мохнатым боком к разморенному, теплому со сна человеческому телу, и осторожно, едва заметными касаниями языка вылизывать шею, плечи и грудь человека, если тот умудрялся уснуть без футболки.

Дереку казалось, что этих, сугубо волчьих, потребностей Стайлз не поймет. И Дерек искренне опасался отпугнуть своего человека, потерять его из-за такой глупости. Волком невообразимо приятно было чувствовать вкус кожи на языке - он казался острее, насыщеннее и слаще.

Однажды проснувшись от такой осторожной, совершенно нечеловеческой ласки, Стайлз, серьезно посмотрев в темные волчьи глаза, сказал, что они должны рассказывать друг другу обо всем, что касается их двоих. В том числе и о самых ненормальных сексуальных фантазиях.

“Потому что не бывает ненормальных сексуальных фантазий”, - задумчиво добавил Стилински, перебирая руками мягкий густой мех на загривке оборотня.

Дерек видел, что Стайлзу очень хочется развить тему, рассказать о всех сексуальных девиациях, о которых он успел прочитать в Википедии, выделить несколько неприемлемых, подробно описать остальные, но вместо этого Стайлз, коротко, мягко поцеловав блестящий волчий нос, отодвинулся от оборотня, начиная раздеваться.

Дерек, негромко урча, начал с длинных тонких пальцев, слегка задевая кожу клыками, даже не царапая. Затем медленно двинулся выше, чувствуя густеющий аромат пряного человеческого возбуждения, очень аккуратно прихватил клыками кадык, слыша, как Стайлз перестает дышать, но, вопреки всем законам природы, его сердце разгоняется до невероятной скорости.

Сначала вкус у Стайлза стал чуть более пряным, чем обычно, так, как бывало, когда ему снились “мокрые” сны, а затем человеческое возбуждение с размаху ударило по волчьим рецепторам, оглушая, рассыпаясь искрами по телу, сводя хищника с ума.

Стайлз метался под громадным черным волком, выгибаясь, подставляя все свои эрогенные зоны чуткому, гибкому волчьему языку, и Дерек, едва не забывая дышать, тщательно вылизывал покрасневшие соски и местечки под нижними ребрами, толкал язык в выемку пупка и урчал, тычась влажным, прохладным носом в пах заходящемуся хриплыми стонами Стайлзу.