Марина Серова - Страховка от любви

– Ирина, вы очень сильная женщина, – подбодрила я Гремлеву.

– Сильная, – подтвердила та, – а иначе в наше время не выжить.

– Да, конечно, абсолютно с вами согласна. Ирина, я вот что еще хотела у вас спросить… Вы случайно не знаете, где Гремлев может скрываться?

– Странно, что вы меня об этом спрашиваете, мы ведь два с лишним года с ним не общались. Наверное, Валентин уже давно завел новый роман. Для него это не проблема. Так что, как говорят французы, ищите женщину.

– Видите ли, в чем дело, – заметила я, – женщину я уже нашла, только он не у нее отсиживается, а где-то в другом месте. Может, у каких-то родственников поселился?

– У него уже и не осталось родственников в Тарасове.

– А в Ульяновске?

– Никогда не слышала, чтобы у него там какая-то родня жила. Впрочем, Валентин очень скрытный, он много о себе не рассказывал. – Ирина о чем-то задумалась. – Вспомнила! Дружок один закадычный у него имеется, Иван Солдаткин. Валя с ним в школе за одной партой сидел. Не пойму, что их после школы объединяло. Они такие разные! Если Валя умел, когда надо, быть обходительным, мог часами философствовать на любую тему, читать наизусть малоизвестные стихи зарубежных поэтов, то Ивану все это чуждо. Этот двухметровый верзила, – едва Ирина произнесла это, я сразу подумала, что речь, возможно, идет о человеке, который напал на меня около кафе «За круглым столом», – только и говорил о еде, выпивке и женщинах. Если у Гремлева высшее филологическое образование, то для Солдаткина тройка – это высший балл по всем предметам, кроме физкультуры. Во всяком случае при мне он ни разу ничего умного не сказал. Ивану бы вагоны разгружать, а он работать тоже не горазд.

– Вы знаете, где живет Солдаткин?

– Так, чисто визуально. Однажды мы с Валей были у него в гостях. – Гремлева задумалась. – Это в Заводском районе, недалеко от кинотеатра «Звездный».

– Сможете показать мне на карте?

– Наверное. – Ирина встала из-за стола. – Вы извините, Татьяна, я ненадолго оставлю вас, пойду посмотрю, как там Даша.

Гремлева пошла проведать дочку, а я тем временем достала смартфон, открыла карту Тарасова и увеличила масштаб так, чтобы можно было разглядеть нумерацию домов на Эллеровской улице, где находился кинотеатр «Звездный». Вскоре хозяйка вернулась.

– Даша еще спит, – сказала она мне полушепотом, – но уже ворочается. Думаю, скоро проснется.

– Вот карта. – Я положила свой смартфон на стол. – Можете показать мне дом, в котором живет Солдаткин?

Ирина поводила пальцем по дисплею, потом спросила:

– А нельзя ли включить панорамный просмотр улиц?

– Без проблем. – Я тут же выполнила Ирину просьбу.

– Вот в этом доме мы были. Подъезд средний, этаж второй, а квартира крайняя слева, – вспомнила моя собеседница.

– Понятно, – кивнула я, убирая смартфон обратно в сумку. – Ирина, а вы не могли бы мне подсказать, есть ли у Валентина уязвимые места? Можно ли на него как-то морально воздействовать?

– Морально? Не думаю. В любом споре он одержит победу, забив афоризмами. А вот физически, думаю, что можно. Валентин совершенно не переносит боль. Любую царапину он приравнивает чуть ли не к проникающему ножевому ранению, ноет, требует к себе повышенного внимания, опасается, как бы не пошло заражение. Наверное, если бы я обладала другим характером, то смогла бы выкурить бывшего мужа из собственной квартиры, применяя к нему физическую силу. Но размахивать скалкой или половником – это не в моем духе, – призналась Ирина.

– Что ж, спасибо вам за информацию. – Я стала подводить черту под нашим разговором.

– Пустяки. – Гремлева смущенно улыбнулась. – Татьяна, а что же все-таки натворил Валентин?

– Понимаете, это пока только версия… Ой, ваша дочка, кажется, проснулась, – сказала я, услышав кашель, доносящийся из детской.

– Да-да. – Ирина поспешила в спальню, забыв о своем вопросе. Я вышла в прихожую и стала одеваться. Вскоре туда выглянула Ирина, попросив на прощание: – Вы уж, пожалуйста, дверь сами захлопните.

– Да, конечно. До свидания! – Я открыла дверь и вышла из квартиры.

Пообщавшись с Ириной, я стала более или менее представлять себе, что за человек этот неуловимый Гремлев, наверное, даже лучше, чем Людмила. Если смотреть в самую суть, то Валентин был вечным банкротом, и вовсе не потому, что любил пускать деньги в никуда, а потому что не умел, а точнее, не хотел их зарабатывать. Ему гораздо проще было влюбить в себя одинокую, но материально обеспеченную дамочку, и жить припеваючи за ее счет, чем ежедневно ходить на работу. Зацикленный на своих ощущениях, он плохо переносил любую физическую боль. В моей частной практике были случаи, когда жестокий убийца впадал в истерику при виде капельки собственной крови, а от двух и вовсе терял сознание. Возможно, и Гремлев был таким.