Наталья Берзина - Смерть не берет выходных

— Все цело, твои дружинники порубили всех разбойников. А их было более двух десятков. И вооружены они были серьезно. Только лучников восемь, а остальные все как один в кольчугах да панцирях. Тот, кого ты зарубил, оказался вообще в полном доспехе. Странные нынче разбойники пошли. Отец говорил мне, что они большей частью с ножами да топорами по лесам шастают. Не в пример напавшим на нас вчера.

— Выходит, они именно нас ждали, и похоже на то, что не разбойный люд, а кто-то из шляхты позарился на добро. Да и на тебя, Стефания. Похить они тебя, выкуп можно было бы требовать не малый.

— Уже не потребуют, ты защитил меня, витязь. Не зря тебя Чилимом зовут. Колюч. Ты погоди говорить, отдохни. Витас говорил, к полудню должны добраться до постоялого двора. Там отлежишься.

— Где Витас?

— Обоз ведет. Двое их осталось конных, Витас и Чеслав. Да раненых трое, не знаю, как величать, — ответила Стефания.

Януш вскоре опять забылся. В себя он пришел, только когда его, на плаще, доставали из повозки. Осторожно, боясь потревожить раны, его отнесли на второй поверх и устроили в комнатке рядом с покоями Стефании. Так она сама распорядилась. А вечером снова завыли девки, умер от ран один из дружинников.

Всю ночь Стефания просидела рядом с Янушем, который то приходил в себя, то опять проваливался в беспамятство. Под утро она ушла к себе, а рядом с Чилимом осталась одна из ее челядинок. Кроме раны на голове, правый бок Януша был рассечен ударом сабли, из открытой раны выглядывали ребра. Кровь начинала сочиться от малейшего движения. О том, чтобы продолжить путь, не могло быть и речи. Семь дней Янушу не позволяли вставать. Семь долгих дней он боролся со смертью. За это время умерли оставшиеся двое раненых. Витас не рискнул отослать Чеся за подмогой. Нельзя было оставлять Стефанию и обоз пусть и без слабой, но защиты. На восьмой день, когда измученная бессонными ночами Стефания уснула сидя подле Януша, он осторожно попробовал встать. Голова кружилась так, что он едва не упал, устоял лишь только потому, что успел опереться о стену. Подождав, когда пройдет головокружение, Януш очень медленно двинулся к двери. Дошел до лестницы. Передохнул. И, нащупывая каждую ступеньку, начал спускаться. Перед ним открылась сама корчма. Людей в ней почти не было. За одним из столов сидели перегонщики скота, да за другим ели его побратимы, Витас и Чеслав. Отдохнув на ступеньках, Януш направился к ним. Чесь заметил его первый и, перемахнув через стол, бросился навстречу:

— Чилим, ты зачем встал?! Стефания не велела тебе даже шевелиться! Дай я тебе помогу!

— Сам. Не красна девица. Сам до стола дойду. Вели принести пива и мяса! — огрызнулся Януш.

Подскочивший к ним Витас, невзирая на сопротивление Януша, помог ему добраться до стола, да еще и кресло хозяйское приволок. Чтобы Януш не свалился со скамьи.

— Садись, словно князь. Как ты, Стефания к тебе даже нас близко не подпускает. Все говорит, что ты спишь. Как ты сам-то? Раз до стола дополз, значит, жить будешь.

— Буду. Голова только кружится. А так ничего. О, да вы, я смотрю, уже который кувшин допиваете! Налей-ка и мне, брате, старого ола!

— Ты как выбрался? — поинтересовался Чесь, наливая в кружку Януша пенистое духмяное пиво.

— Тюремщица моя уснула. Вот я и сбежал.

Недолго удалось в этот день Янушу посидеть с побратимами. Вскоре на лестнице появилась Стефания, и Януша провели в его комнатенку. Настрого запретив ему вставать, она оставила челядинку и ушла отдыхать. Но с того дня Януш начал быстро выздоравливать. Стефания по-прежнему проводила почти все время рядом с ним. Они подолгу разговаривали, сидя в его полутемной комнатке. Но думала она совершенно об ином. В ее памяти всплывали картины ночного боя, когда Януш с саблей в руке защищал ее. Как затем, израненный, метался в бреду на ее руках. Она вспоминала его сильное тело со следами старых шрамов. И непонятно почему ей безумно хотелось прикоснуться к этим шрамам губами, попробовать на вкус его твердые губы. Ощутить прикосновение его сильных рук на своей груди, отчего они сразу же наливались и томительно болели в ожидании его ласк. Стефания понимала, что грешна в мыслях своих, но изгнать их не было сил. Всем сердцем своим, всей душой, всем телом она желала принадлежать ему одному.

Как-то вечером они сидели как обычно и мирно беседовали. Януш рассказывал Стефании о Царьграде, где в свое время служил. Живописал ей восточные базары, нравы жителей, красоту дворцов. Как уж случилось, что ее рука совершенно случайно оказалась в его руке. Не удержавшись, Януш поднес ее к губам и нежно, словно лепестки цветка, начал целовать тонкие пальцы Стефании. Чуть слышный стон сорвался с ее уст. Забыв обо всем, о предстоящей свадьбе, об обязательствах, о том, что обязана оставаться непорочной до замужества, Стефания прижала к груди голову Януша и, трепеща от волнения, только и смогла прошептать: