Наталья Берзина - Смерть не берет выходных

Тьма обрушилась неожиданно. Ни единого звука не доносилось. Воин пошевелился, шатаясь, поднялся на слабые, словно ватные, ноги. Ничего — кроме кромешного мрака.

— Трилиус! — позвал он, не узнавая собственного голоса. — Трилиус!

— Я здесь, Воин, — отозвался глухо, будто из могилы, маг. — Ты видел, какие силы бушевали?

— Где сын? — первым делом спросил Воин.

— Я ничего не вижу. Словно ослеп. Ты видишь меня? — слабым голосом спросил Трилиус.

— Нет. Темно. Я разведу огонь, — успокоил его Воин.

Двумя ударами высек искру, раздул небольшой огонек, в его свете запалил заранее припасенный факел. Потрескивая, занялось пламя, озаряя неясным светом Камень и сидящего подле него Трилиуса. Воин, подняв факел, шагнул к Камню. В ложбине среди разорванных клочьев полотна лежал сын, грудь его бурно вздымалась, но глаза оставались закрытыми.

— Стерх, ты слышишь меня? — позвал Воин, но сын не отвечал.

Он протянул руку, чтобы тронуть сына за плечо, но подскочивший с необычайной прытью маг остановил его:

— Нельзя его трогать, пока не взойдет солнце, иначе Чернобог возымеет над ним свою власть. Нужно дождаться рассвета.

Внезапно земля ушла из-под ног. Грохот ударил по ушам. Воин даже покачнулся от неожиданности. В этот миг гора содрогнулась, стремительно оседая под собственной тяжестью. Воин куда-то покатился, рядом с ним с грохотом пролетел ствол могучего дуба, вырванного с корнем неистовой силой, где-то истошно вопил от страха Трилиус. Наконец, падение прекратилось, но невесть откуда взявшаяся вода начала быстро заполнять огромную яму, в которой очутился Воин. Факел давно погас. Воин побежал куда-то в гору, вода преследовала его по пятам, бежать было трудно, ноги вязли в ставшей вдруг мягкой земле. Края огромной ямы местами были пологи, но иногда обрывались крутыми уступами, вода поднималась так быстро, что несколько раз едва не захлестывала Воина с головой. Он уходил от наводнения, не думая, стремясь выбраться из проклятого места. Появившаяся, наконец, луна высветила пологий берег невдалеке. Воин устремился туда. Когда, измученный, он выбрался на сушу, подъем воды прекратился. В призрачном свете на месте недавнего леса простиралась водная гладь, то тут, то там на поверхности плавали огромные стволы, вздымающие к ночному небу искореженные сучья. Гора с Камнем исчезла, лишь несколько небольших островов смутно виднелись вдали. Едва обретя надежду на спасение сына, он вновь потерял ее…

Уже, казалось, в сотый раз Павел просматривал полностью законченную книгу. Что же, черт побери, в ней было не так? Вроде и герой без страха и упрека, и слез достаточно, и крови в избытке, но в то же время присутствовало что-то другое. Нет, нельзя сказать, что он, Павел Северин, исписался, у него много задумок, проектов, но эта книга уже была иной. Она не была хуже прежних, весьма успешных, просто в ней в самом герое чувствовался надлом, будто стержень, тот самый, на котором держались все его прежние образы, чуть дрогнул. Впрочем, это все можно легко проверить. Ведь, кроме Андрея, принципиально не читающего его книг, есть Вилия. Она не только верная и преданная читательница, но и умный, внимательный критик. Отбросив сомнения, Павел набрал номер:

— Добрый вечер, красавица моя! Я тебя не отрываю от важных дел?

— Привет, Павел! Нет, я уже дома. На сегодня я просто женщина, которой позвонил самый дорогой для нее мужчина.

— Вилия, ты вгоняешь в краску старика.

— Мне, Пашенька, позволительно, я сама уже старуха.

— Вилия, тебе грешно такое говорить, ты самая прекрасная и молодая женщина на целом свете.

— Что ты! Я просто веду со старостью неравную борьбу. Все еще наивно надеюсь, что ты поделишься секретом вечной молодости. Ты по-прежнему упорно скрываешь, как тебе удается сохранять настоящую мужскую красоту, силу и обаяние.

— Ты все время меня смущаешь, Вилия. Но я звоню тебе по делу. Как ты посмотришь, если я тебе сброшу рукопись последней книги? Что-то мною овладели сомнения…

— Вот те раз, у тебя сомнения? Это что-то новое! Сбрасывай, конечно, я с удовольствием прочту девственную рукопись. Ты когда хочешь услышать мое мнение?

— Чем раньше, тем лучше.

— Хорошо, я готова и вся в нетерпении.

Только отправив имейл, Павел немного успокоился. Теперь он все узнает о себе, о том, что написал. Можно не сомневаться в том, что Вилия выскажет свое мнение прямо, если нужно, жестко, но, безусловно, справедливо.

Обоз растянулся, Януш остановил коня на пригорке и смотрел со стороны, как подводы втягиваются в узкую лощину между холмами. Во главе обоза на гнедом жеребце гарцевал его давний друг и соратник Витас. Славный воин, надежный товарищ, во многих схватках они бились плечом к плечу. Вот Витас подлетел к крытому возку, в котором едет Стефания, и, перегнувшись, о чем-то заговорил с ней. Знать бы о чем? Это ж надо, какое невезение, полюбить невесту сюзерена! Везти ее, такую чистую, нежную, в чужие жадные руки! За что, за какие прегрешения Господь ниспослал такую кару? Ведь никогда бы даже не помыслил о предательстве, а тут все так неладно повернулось. Зачем только его пан Мечислав послал с посольством? Неужто нельзя было отправить кого-то другого? Не полюбить Стефанию невозможно, умна, красива, она словно свежий ветерок в разгар жаркого полдня. Когда он впервые увидел ее, словно каленая стрела пронзила сердце, да так и осталась в нем. Каждый день они беседовали подолгу, Януш рассказывал ей, этой святой, непорочной деве, о своем сюзерене Дулебском. О землях, что ему принадлежат, об обычаях в его замке, а еще о том, где побывал сам, о далеком Киеве, о Полоцкой земле, о далеком острове Рюген. Она слушала его рассказы, и глаза горели таким восторгом, что Януш сразу понял: он сам ей намного интересней, чем его сюзерен. Да, он не мог ошибиться, особенно ярко все стало видно, когда начали собирать обоз. Пан Заславский давал за любимой дочерью богатое приданое, чего только не грузили в возки, и золотую посуду, и меха драгоценные, и утварь, а уж аксамита да паволоки накидали столько, что рессоры у возков прогибались. Ничего не пожалел Заславский, не зря ведь любимой дочкой была для него именно Стефания. Девять возков, да еще три для самой ее и девок, что уезжали на чужбину со своей хозяйкой. Благо с Янушем был десяток надежных воинов, было кому защитить добро и невесту Дулебского. Уже третий день тянулся обоз по узкой песчаной дороге. Холмы становились все выше и круче, поросшие огромными соснами, они со всех сторон вплотную подступали к шляху, еще добрых два дня обозам пробираться между ними. А потом начнутся дремучие леса. Не раз уже Януш проходил этой дорогой, все помнил, и удобные места для привалов, и где есть придорожная корчма со сносным ночлегом. Не близкий путь. Два месяца назад конный отряд во главе с Янушем преодолел путь за две недели, а вот обратно добираться намного дольше. Ничего не поделаешь, обоз. Вот и последний возок исчез за поворотом, Януш легонько толкнул каблуками сапог своего каурого и поспешил следом.