Дженнифер Роу - Скорбный урожай

– Интересно, почему тетя Элис переехала из своей комнаты? Здесь гораздо теплее, чем на веранде, – с любопытством заглянула в открытую дверь Анна.

– Ох, это одному богу известно! – вздохнула Бетси. – Она вроде говорила, что хочет любоваться яблонями, ведь окна там выходят в сад. Знаешь, дорогая, тетя Элис и вправду становится… чудаковатой. Меня беспокоит, что она надолго остается здесь совсем одна. На этой неделе попробую убедить ее переехать в Сидней – там я смогу присматривать за ней.

Они прошли через захламленную гостиную и повернули направо – в кухню. Анна наполнила чайник и обвела взглядом горы домашних мелочей, копившихся здесь на протяжении жизни нескольких поколений. На стене рядом со старым железнодорожным расписанием примостился календарь времен коронации Елизаветы, а возле старой печи на крюке висел чугунный котелок. «Хоть одна стоящая вещь», – подумала Анна. Старинная посудина сохранилась, должно быть, с незапамятных времен. Ей вдруг стало обидно за Элис.

– Мама, она прожила здесь всю жизнь. Тетя Элис ни за что не переедет.

– Ей придется переехать, Анна. Это единственный выход. Дом для нее слишком велик. Господи, ты только посмотри на эту кухню, или на жуткую ванную со сгнившим полом, или на кладовую. Тетя Элис просто обязана образумиться. Думаю, ей будет комфортнее в маленькой уютной квартирке в Сиднее. Главное, чтобы из окна открывался хороший вид. А здесь она даже не знает, где что лежит. Спрашиваешь ее о чем-нибудь, а она в ответ только пожимает плечами или отправляет тебя бог знает куда. Мы с твоим отцом избавимся от лишнего хлама и превратим это место в чудесный загородный дом, где сможет отдыхать вся семья. Бедняжка Родни! Школьные друзья постоянно приглашают его в свои летние пляжные домики или горные коттеджи, а он не может ответить им тем же. Так что все останутся довольны. С какой стороны ни посмотри, это наилучшее решение.

Бетси о чем-то задумалась, на губах заиграла легкая улыбка. «Кажется, можно услышать, как крутятся шестеренки у нее в голове», – подумала Анна. Бетси была великой мастерицей строить планы. Стоило ей что-то задумать, и она считала свой замысел делом решенным. Разумеется, Бетси ожидала, что остальные безропотно подчинятся: и самое забавное, обычно так и бывало, – но Анна подозревала, что в Элис Олкотт мать найдет достойного противника. Да, тетушка Элис была твердым орешком.

Элис Олкотт уселась на веранде, позволив мыслям течь как им заблагорассудится. Сколько лет она сидит здесь в предзакатные часы с газетой или книгой и наблюдает, как растут яблони? Сколько же лет? Да всю жизнь. Она родилась в этом доме восемьдесят лет назад. Здесь, на дощатом полу в холле и гостиной, училась ходить.

Элис росла вместе с яблонями, согретая горным солнцем и закаленная горной прохладой. Течение ее жизни подчинялось неторопливой смене времен года: за холодной зимой, когда голые ветви яблонь гнулись под ветром, приходила волнующая весна с ее хрупкими нежными цветами и пчелами, потом наступало зеленое лето и наконец осень, когда ветви деревьев тяжелели от яблок, светившихся алым в утренней и вечерней туманной дымке.

С годами яблони постарели, стали кривыми и согнулись к земле, как и сама хозяйка дома. Элис давно уже не сажала молодые деревца. Пять лет назад она продала часть земли новым соседям, поскольку денег не хватало, а поддерживать сад становилось все труднее. Но ближайшую к дому часть сада Элис не собиралась продавать. Она не расстанется с яблонями, пока жива. А потом… что ж, потом Бетси добьется своего.

Элис услышала за спиной голоса, доносившиеся из гостиной, и, опустив голову на грудь, задышала медленно и ровно.

Из приоткрытой двери послышался шепот Анны:

– Тетя Элис спит, мама.

– Бедная старушка… тогда оставь ее, пусть подремлет, – отозвалась Бетси. – В последнее время она действительно очень…

Дверь, щелкнув, закрылась.

Элис Олкотт продолжала сидеть с опущенной головой.

Значит, «бедная старушка». Она стиснула зубы. Как ей выдержать эту неделю? Бетси в самом деле стала совершенно невыносимой. Хотя, если подумать, она никогда по-настоящему не любила племянницу, внезапно пришло ей в голову. Еще ребенком та вечно норовила командовать. И все-то она знала лучше других. Даже тогда. А уж теперь… О боже!

Элис раздраженно заерзала в кресле и приоткрыла глаза. Яблони расплывались в золотистом тумане. И все же Бет – дочь ее покойной сестры Лили – была единственной, кто у нее еще остался из близкой родни. Как славно, что она возится со старой теткой. Наведывается почти каждый месяц, наводит порядок и всякое такое. Впрочем, Бет из тех, кто всегда поступает правильно, о да, даже если не встречает в ответ благодарности.