Владимир Першанин - Мы умрем в один день [сборник]

Будь Колесник позастенчивее, окончился бы их разговор без результатов, потому что Вася милицию органически терпеть не мог. Отсидел в свое время срок за спекуляцию, а сейчас тем более, пользуясь возможностью развернуться, — шустрил вовсю. Понимая, что церемониться или уговаривать Худенко — только время терять, Колесник зло осадил его:

— Не нукай, не запряг! Видали мы таких: ничего он не знает, и через губу не переплюнет. Другое тогда вспомни. Давно лук со своей плантации ленинградским поездом отправил? Ведь ты его по договору в потребсоюз сдать должен. Будем разбираться, да? А для какой цели три ящика повидла через заднюю дверь в магазине брал? Думаешь, никто не знает, где у тебя банки с брагой преют?

Худенко слегка опешил. Не то, чтобы испугался, — но осведомленность старшего лейтенанта слегка его задела. Тем более, сидел перед ним не приезжий из города начальник, а свой деревенский парень, который хорошо знает, куда в обход потребсоюза отправляют лук и где прячут банки с брагой.

Худенко на вид мужик мужиком. Рубаха сельповская в полосочку, джинсы пятнадцатитрубные и тапочки на босу ногу. Но внешний вид обманчив. Вася живет крепко: дом с полуподвалом, крытые шифером сараи, грузовик УАЗик, собранный собственными руками из разной рухляди.

— Темные они лошадки, — наконец сказал Вася. — Потому и ушел от них. В прошлом году меня Женька Капитоненко долго уговаривал, горы золотые сулил. Я согласился. Посадили арбузы, А что дальше? Ими же заниматься надо, сорняки полоть. Жара, труд каторжный. Смотрю, Капитоненко с Сеидовым плевать на арбузы. Мотаются неделями то в город, то по степи — не поймешь, чего ищут. Если сами потеть не хотите, говорю им, то хоть работников наймите. А Женька скалит зубы, все нормально, мол, не волнуйся. А как не волноваться? Всходы хилые, да и тех половину сорняк подушил.

— Сколько же они тебе заплатили?

— В том-то и дело, что заплатили хорошо. Четыре тысячи Сеидов привез. Это тебе, мол за труд и помалкивай громче. За что такая щедрость, не пойму.

— Значит ты промахнулся. Поспешил их бросить, а урожай они взяли хороший.

— Я на бахчах вырос и меня дурить не надо. Не было у них урожая в прошлом году, хоть на литр спорим.

— Выходит, деньги они на чем-то другом делают?

— Выходит.

— А на чем же тогда? Не поверю, чтобы ты не знал, — два месяца с ними бок о бок жил.

Худенко пожал плечами. Не веришь, не надо.

Кабинет у Сергеева просторный. Из окна второго этажа виден почти весь поселок на окраине. За полосой красной травы возвышалась насыпь шоссейной дороги. Междугородка шла с севера на юг и являлась главным источником хлопот в этом отдаленном степном районе. Летом, в сезон отпусков, случалось, грабили отпускников из Тюмени и Надыма, направляющихся на своих машинах к Черному морю. Охотились на денежных северян заезжие группы из других областей. И редкий год эта охота на асфальте не обходилась без крови. Тогда перекрывались дороги, а возле будок ГАИ милиционеры в бронежилетах с автоматами через плечо проверяли весь автотранспорт.

По этой же трассе с юга на север сплошным потоком шли КАМАЗы с мандаринами, арбузами и прочими дарами закавказских и приморских краев. Шоферы, в огромных плоских кепках, с быстрыми, настороженными глазами, доставали из кожаных курток накладные на груз и водительские права с вложенными полусотенны-ми бумажками. Совали гаишникам, ожидая, проскользнет ли бумажка между пальцев или начнется придирчивое изучение документов, и чего доброго тормознут десятитонный контейнер до выяснения обстоятельств. На этих постах больше всего ломалось молодых ребят. Привыкали к дармовым большим деньгам, после которых свои две сотни зарплаты казались насмешкой. Такие быстро проявлялись купленными дорогими шмотками и золотыми печатками на пальцах. Их увольняли, а когда удавалось доказать взятку, судили.

Колесник парень интересный, очень обстоятельный и самолюбивый. У него двое детей, кажется, жена ждет третьего. Сергеев выделял Андрея иЗ числа других оперативников, и тому это нравилось. Когда он выслушивал оперативные задания, его розовые щеки надувались от важности. Андрей носил тяжелые башмаки на за-. клепках и почти начисто был лишен чувства юмора.

— Значит, что получается, — раскладывал на столе исписанные листки Андрей. — Сеидов самое малое заработал в прошлом году тридцать тысяч. Это если учесть рыночную стоимость «жигулей». Капитоненко досталось, конечно, не меньше — все же он шеф. Киряшов купил японский видеомагнитофон с телевизором, не считая барахла. Он тоже всю зиму не работал. Худенко за два месяца отвалили четыре тысячи. Откуда эта компания столько заработала?