Владимир Першанин - Мы умрем в один день [сборник]

— В этом году хорошо, на пляже никакой толпы, лежаки свободны…

— Саня! Саня! Ты где?

Господи, целая бездна отделяла меня от этих людей! Я был совсем в другом измерении, в петле, из которой не видел спасения. На диване плакала Лариса. Впервые за все дни она не владела собой, и жалость к женщине, которую я любил, заставила меня в бешенстве рвануть кольцо наручника.

Артур поставил передо мной кофе и кусок той же копченой колбасы. Но жрать и спокойно ждать смерти я больше не собирался.

На помощь со стороны рассчитывать не приходилось. На милосердие этой компании после гибели четырех из них — тем более. Плюс прибавится злость из-за фальшивой бомбы. При таком раскладе легкой смерти, пожалуй, не будет.

Тогда у меня один выход — нападать первому. А что это даст? Даже если я изловчусь и собью с ног кого-то одного из двоих, тут же на шум примчится второй. Да и не справиться мне ни с кем из них, пока рука пришпилена к трубе. Но должен же быть хоть какой-то шанс! Если бы один из них покинул квартиру! Хотя бы на пять минут. Тогда я бы мог рискнуть. Но этим ребятам наверняка даны жесткие инструкции — ни в коем случае не покидать квартиру.

Солнце заглянуло в окно, вспыхнув ярким пятном на зеленых обоях. Лариса неплохо обставила свое гнездышко. Импортная мебель, ковры, японский телевизор. Впрочем, какое это имеет сейчас значение? Вряд ли мы доживем до вечера. Только не скули! Последний шанс у тебя все равно остается. А вдруг я сам успею пристрелить их обоих? Впрочем, такое случается чаще в кино, чем в жизни. Не такие они простаки, чтобы подставлять мне свои лбы.

— Выпей кофе, — сказал Артур, обращаясь к Ларисе.

— Не хочу.

— Она наверняка хочет чего-то другого, — вмешался стриженый. — Ну что, девушка, прогуляемся до спальни?

Он подошел к Ларисе, и я негромко предупредил:.

— Коснешься ее пальцем, я вышибу стекло.

Стриженый оглядел меня и отодвинул в сторону стул, который я мог запустить в окно.

— А я тебе тут же переломаю ноги, — пообещал он, — сначала левую, а потом правую. Хочешь посмотреть?

Мне столько угрожали за последние сутки, что я уже не реагировал.

— Ладно, отстань от нее, — сказал Артур, — команды садиться за стол не было. Еще успеешь.

— Успею, — согласился стриженый.

Часы на журнальном столике показывали четверть одиннадцатого. Часа через два-три вернутся остальные.

Если что-то предпринимать, то делать это надо сейчас, немедленно. Покидать квартиру никто из сторожей не собирается, но оба порядком утомлены бессонной ночью. Может, в этом и есть мой шанс?

Стриженый, пощелкав телевизором, отправился в другую комнату. Наверное, спать. Рыжий Артур сидел в кресле и читал книгу. Вернее, пытался читать, зевая и бестолково перелистывая страницы. Тяжелый автоматический пистолет висел в открытой кобуре на поясе. Прислонившись спиной к стене, я сквозь полуприкрытые глаза наблюдал за ним. Решение я уже принял.

Он наконец отложил книгу и, захватив чашку из-под кофе, пошел на кухню. Я показал Ларисе на лампу, стоявшую на столе, и взмахнул рукой, изображая удар.

— Что? Что? — не поняла она.

— Будь наготове, — прошептал я.

Артур вернулся с дымящейся чашечкой и уселся в свое кресло. Скорчившись у трубы, я пытался разыграть нехитрый спектакль: тер левое запястье и морщил лицо, изображая боль в прикованной руке. Впрочем, мне не было нужды особенно притворяться, кисть руки, стиснутая рубчатым кольцом, действительно сильно болела.

— Давай поменяем руку? — попросил я Артура.

Как мне показалось, просьба прозвучала достаточно униженно. Он молча отхлебывал кофе и, выждав минуту, я предложил.

— Ну вызови для страховки своего приятеля… рука болит сильно.

Это был блеф. Если бы он действительно позвал стриженого, я бы не рискнул кинуться сразу на двоих. Но у меня был свой расчет, и он сработал. Он слишком любовался собой: таким накачанным, красивым, смелым. Наверное, он напоминал себе киногероя: пистолет на поясе, золотая цепочка в разрезе расстегнутого батника, а рядом красивая женщина. Артур был уверен в себе, в своем мощном тренированном теле, перед которым я, сломленный болью и страхом, значил не больше чем червяк. Он был слишком молод и не знал, каким безрассудно-опасным может стать человек, которому нечего терять.

Я вцепился ему в горло в тот самый момент, когда он наклонился надо мной и отщелкнул кольцо наручника от Трубы, собираясь замкнуть его на моей правой руке. От удара кулаком в бок потемнело в глазах, но я только усиливал хватку. Наверное, Артур шарил и никак не мог вытащить пистолет. Он задыхался и, бросив попытку выхватить «астру», вцепился в кисти моих рук, силясь их разжать. Сколько я выдержу? Секунду, две?.. Лариса…