Михаил Михеев - Запах «Шипра». Повесть

Я не знала, как мне одеться. Не знала, кто будет у Аллаховой, какой характер примет торжество, придется мне завоевывать чьи-то симпатии или, наоборот, защищаться от проявления чужих. Судя по всему, на меня имеет виды Колесов. Как я должна повести себя?..

В дверь постучал Петр Иваныч.

- Уже собираетесь?

- Тащите шахматы, Петр Иваныч, часок у меня еще есть.

Петр Иваныч привычно начал расставлять черные фигуры. «Как-никак, а вы все же женщина!» - объяснил он мне свою уступку. «Спасибо, вы очень тонко это подметили»,- поблагодарила я.

Я с первых же ходов увлеклась атакой, но мои фигуры стояли неудачно, и пришлось перейти к защите. Подумав немного, я молча начала расставлять новую партию.

- Не любите вы защищаться,- проворчал Петр Иваныч.

- Не люблю.

- В жизни часто приходится это делать.

- По возможности нужно защиту заменять нападением.

Вторая партия протекала с переменным успехом. Мне даже удалось создать серьезные угрозы на королевском фланге противника, но тут я зевнула «качество».

- Грабитель вы!

- «Приличий тут уж нет!» - процитировал Петр Иваныч.- Шахматы - самая жестокая игра. Милосердие здесь исключается самой логикой борьбы.

Мне пришлось сдать и эту партию.

- Ладно,- сказала я.- Может, мне в любви повезет.

Петр Иваныч сердито посопел своей трубкой и принялся искать по карманам спички.

- Опять напьетесь?

- Бог с вами, когда это я напивалась?

- Самое отвратительное зрелище,- бурчал Петр Иваныч,- это пьяная женщина, потерявшая чувство собственного достоинства.

- Я не буду терять собственного достоинства. Петр Иваныч, не ворчите на меня. Лучше посоветуйте, что надеть. Вот этот «светофор» или брюки?

- Конечно, брюки.

- Вы считаете, что мне они более к лицу?

- Я не знаю, что вам более к лицу, как вы изящно выразились, я только считаю, если вы свалитесь под стол, то в брюках будете выглядеть все же более прилично.

- Никогда не падала под стол. И вообще, обещаю, что буду вести себя прилично… насколько позволят обстоятельства. Послушаю вас и надену брюки. Можете не торопиться уходить, я же знаю, что вы не будете подглядывать.

- Пожалуйста, без сомнительных комплиментов.

Петр Иваныч, наконец, нашел спички и распалил свою трубку. Я с брюками укрылась за дверкой шкафа.

- Право, никогда не понимала женщин, которые поднимают панику, если их застанут дома в том, в чем они только что показывались на пляже без всякого стеснения.. Может быть, у меня недостаточно выражен, ну, этот самый, комплекс женской застенчивости. Как вы думаете?

Занимая Петра Иваныча подобными разговорами, я оделась, показалась ему. Он глубокомысленно оглядел меня.

- Знаете, я предпочел бы все же платье, если бы только вам не пришлось падать под стол.

Он ушел, прихрамывая, закутанный дымом.

Пока я завертывала гладиолусы в целлофан, он вернулся.

В руках его был стакан, наполненный какой-то маслянистой на вид жидкостью.

- Вот, выпейте.

- Что это?

- Пейте, пейте!

- А все-таки?

- Старинное гусарское средство, чтобы не опьянеть.

- Вы были гусаром, Петр Иваныч?

- Дед мой был гусаром, болтливая вы девчонка.

- Вы сами-то хоть пробовали ваше средство?

- Мне не требовалось. У меня никогда не было этих… обстоятельств. Но моему деду, говорят, помогало. А ему можно верить, он дослужился до командира полка. Пейте залпом.

Смесь отдавала сливочным маслом и еще чем-то. Петр Иваныч смотрел на меня сердито и заботливо, как будто отправлял неопытного разведчика в лагерь врага для выполнения опасного задания. Впрочем, именно это мне и предстояло.

Как хорошо, что такие люди, как Петр Иваныч, попадают тебе на пути!..

И я невольно расчувствовалась, у меня, что называется, даже защипало в носу. Пришлось прятать глаза.

Аллахова жила в пятиэтажном доме, первый этаж которого занимал магазин электротоваров.

Возле магазина стоял грузовик с открытым задним бортом. Двое мужчин поднимали в кузов новый холодильник «ЗИЛ». Их действиями руководила полная энергичная дама, очень похожая на ту, что собиралась перекупить у меня воротник. По тому, как она покрикивала на одного из мужчин, можно было безошибочно заключить, что это ее муж.

- Гоша, Гоша, осторожнее! Ты не можешь его приподнять, что ли? У тебя отсохли руки?.. Ты поцарапаешь на нем всю емаль.

Она так и сказала «емаль». У нее были слишком яркие губы, фиолетовые подглазники, и вся она показалась мне до предела вульгарной и пошлой. Гоша - тоненький и субтильный - натужно кряхтел где-то под холодильником, второй мужчина, видимо, шофер, принимал холодильник, стоя в кузове грузовика, и не очень-то старался.