Александр Бородыня - Эмблема печали

На некоторое время их оставили в покое. Из обрывочных переговоров по телефону и приказов, отдаваемых устно, Лида поняла: на поданном для бандитов паровозе спрячутся в угольной яме несколько омоновцев, и, когда паровоз уйдет за пределы станции, они нападут. Никто и не принимал всерьез мифического заложника, задача ставилась иная. Группа захвата не хотела перестрелки в пределах станции, потому что могли взорваться цистерны с нефтью или погибнуть невинные люди. Сквозь толстые стены в кабинет пробивался шум толпы.

Пассажиры слышали выстрелы, но никто не желал уходить далеко от вдруг открывшейся кассы. Раненый начальник станции, отказавшись от госпитализаций, приказал составить дополнительный на Москву и, отбиваясь от врачей, изучал возможности графика, пытался втиснуть несуществующий поезд, вел переговоры с Москвой, ругался. Только уже ближе к полуночи он дал согласие и сам, почти без посторонней помощи, вошел в машину «Скорой», где и прилег на носилки.

— Ну, теперь давайте вами займемся! — сказал усталый майор, возвращаясь на свое место за столом. — По какому номеру вы предлагаете мне позвонить?

Через десять минут покидая здание вокзала, Лида никак не могла отделаться от ощущения, что здесь какой-то обман, подвох. Она никак не могла поверить, что после дурацкого телефонного звонка их вот так просто взяли и отпустили.

— Он что, родственник, что ли, твой? Этот Прохоров?

— В каком-то смысле.

— Дядя?

— Скорее уж сын. — Алексей грустно улыбался. — Неужели ты до сих пор не поняла? Ему отвечал мой персональный компьютер. Я на всякий случай зарезервировал телефонный номер, и синтезатор по первому требованию выдал соответствующий текст. Давай мы потом об этом поговорим.

— Но если он не… то почему?..

Остановившись посреди площади, Лида смотрела на белую машину. За стеклом машины на заднем сиденье она ясно увидела знакомое женское лицо.

— Смотри, это же Марина!

— Где?

Белые «Жигули» развернулись и покатили прочь. Задний номер так отблескивал фонарным светом, что толком не разобрать.

— Там была эта Марина! — сказала Лида. — Я ясно видела. У меня глаз художника.

— Все равно они уехали, — сказал Алексей. — Пойдем куда-нибудь поедим. Страшно жрать охота. Нам еще придется вернуться сюда.

«Не будут они здесь тир устраивать… Не станут. Мы же можем и в сторону зала ожидания пальнуть… — прижимая ствол к голове Никона, думал Коша. Он медленно двигался вдоль цистерны. — Они на нас потом нападут. На паровозе, наверное, спрячут несколько человек! Не страшно…»

Поднявшись по черной лесенке наверх, на паровоз, Коша вынужден был ждать, когда Никон также сможет подняться. Никону это было трудно. Одна рука его повисла плетью, а в другой он сжимал небольшой арбуз. Арбуз выскальзывал, но Коша успел уже объяснить, что пакетик, скорее всего, внутри этой бахчи, и выронить его Никон не мог себе позволить.

— Пошел вон! — сказал Коша и, двинув рукояткой пистолета машиниста по затылку, спихнул его вниз.

— А ты с машиной с этой справишься? — спросил Никон, осторожно опуская арбуз на пол и сам присаживаясь.

— Ты справишься, — сказал Коша. — Я покажу, на что нажимать.

— Почему я?

На Кошу глянули снизу измученные глаза.

— Потому что я пока пойду пошарю в угольной яме. Мне почему-то кажется, что нам в уголь гадости подмешали.

— Думаешь, взрывчатка в антраците?

Бросив несколько лопат угля в топку, Коша потянул за что-то, и судорожный, невыносимо громкий гудок наполнил воздух. Фара паровоза вспыхнула сильнее, впереди на путях можно было увидеть фигурку стрелочника.

— Вот эту рукоятку жми до упора! — показал Коша, осторожно перебираясь в угольную яму, повернулся и приложил палец к губам.

Паровоз рванулся вперед. Арбуз катался по полу под ногами Никона, и тот испугался даже, что бахча разобьется и порошок из пакетика просыплется на этот жирный от копоти, заплеванный пол, и придется по сантиметру под ураганным огнем снайперов отскабливать бритвенным лезвием героин и складывать в носовой платок.

Мимо пролетел встречный. Никон посигналил. Пламя в топке шумело, красно-белые языки лизали заслонку. Никону стало весело от всего происходящего, впервые в жизни он управлял такой большой чугунной машиной.

Спрятавшегося под слоем угля омоновца Коша нашел почти сразу, потом обнаружил и второго. Воспользовавшись двумя встречными гудками, он, неслышимый, шагнул вперед и, нажав ногой на лицо одного из омоновцев, выстрелил в голову другому. Под ногой неприятно шевельнулось, Коша отступил и выстрелил еще раз. Только вспорхнула черная угольная пыль.