Александр Бородыня - Эмблема печали

Петр Петрович сел рядом. Марина повернула ключ зажигания, но мотор не завелся. В ветровое, стекло со звоном сыпался мелкий град. Сквозь стекло было видно, как четверо идут через площадь. Под длинными кожаными плащами явно оттопыривалось автоматическое оружие. Пикап развернулся и медленно покатил вдоль тротуара.

— Не заводится! — сказала Марина.

— Может быть, все-таки милицию привлечем?

— Да нет же!

Кожаные плащи бандитов покачивались уже в каких-то двух метрах, когда мотор взревел, и белая «Лада» рванула с места.

— Думаете оторваться? — спросил Петр Петрович. — Впрочем, с вашим мотором это умно!

Пикап уже наполовину обогнул площадь, и Марина видела его в зеркальце заднего обзора. Пикап не беспокоил ее, значительно большую опасность представляла синяя «Волга». Машина развернулась, сквозь снег сверкнули ее включенные средь бела дня фары. Фары мешали разглядеть, сколько в «Волге» сидит народу. Марина посчитала остальных. Один в пикапе, хромой, и еще четверо, те, что вышли. Всего получилось шесть человек, если, конечно, предположить, что за рулем «Волги» остался только водитель.

Проскочить на скорости не выходило, «Волга» перегораживала проезд. Развернуться также не выходило, позади маячил пикап. Медленно тронув машину с места, Марина глянула сквозь боковое стекло. Со всею ясностью она увидела почти рядом черные кожаные плащи. Один из плащей распахнулся, и неприятно блеснул ствол.

«Неужели будут стрелять?» — подумала она, непроизвольно выжимая педаль газа.

— Я не думаю! — отозвался на не заданный вслух вопрос Петр Петрович. — Вы им нужны, так скажем, в живом виде. Если они вас убьют, их по головке не погладят. Впрочем, они могут вас ранить.

Очередь, выпущенная с малого расстояния по колесам «Лады», решила дело. Марина переключила скорость и, уставившись в тлеющие фары «Волги», пошла на таран.

— Правильно! — одобрил Петр Петрович.

Марина сжала зубы, но столкновения не произошло. «Волга» свернула на тротуар, послышались крики. Кажется, далеко за криками раздался милицейский свисток. Плохо управляемая на спущенных баллонах «Лада» вписалась в движение в узкой улице, но ни на скорость, ни на маневренность теперь рассчитывать не приходилось.

— Возьмите руль! — попросила Марина, когда мелькнуло слева стеклянное огромное здание клиники. — Я попробую стрелять.

— Вы считаете, это лучший выход?

— Не знаю!

В зеркальце заднего обзора хорошо было видно настигающую «Волгу». Бандиты уже разобрались, что покрышки пробиты, и особенно не форсировали ситуацию.

— Давайте сделаем иначе, — предложил Петр Петрович. Удивительно, но он продолжал улыбаться. — Сейчас они не нападут, они поняли уже, что за помощью вы обращаться не будете, и постараются выбрать место потише. Они понимают, что вы вооружены, а им, видите ли, тоже жить хочется. Так что первый поворот налево, потом направо между домами, там будет такая низкая каменная подворотня и проходной дворик. Есть шанс, что нам удастся скрыться.

На спидометре было всего тридцать километров, а при повороте «Ладу» так занесло, что кузов сильно чиркнул о стену, но Марина справилась с управлением. «Волга» на мгновение исчезла в зеркальце. Еще один поворот, новый удар о стену. Арка.

— Здесь? — спросила сквозь зубы Марина.

В следующую секунду бампер звонко ударился в мусорный бак. Двор, куда они въехали, действительно был проходным, но теперь его перегораживала широченная канава. Рядом с канавой лежали ржавые толстые трубы. Вокруг возились рабочие в мокрых ватниках.

— Подай! — заорал один из рабочих и пьяно замахал руками. — Подай назад! Здесь нет проезда! Проезд закрыт!

— Ну и что теперь? — спросила Марина, оборачиваясь.

— Попробуем пешком! — сказал Петр Петрович. — Вы уходите. А я их немножко задержу.

Марина протянула ему пистолет.

— Ни в коем случае. Уходите!

Во двор выходило четыре подъезда. Выбрав тот, что явно был нежилым, Марина Владиславовна распахнула покосившуюся дверь и вбежала внутрь. Тут же за спиной она услышала шум мотора и крики. С визгом отрикошетила от трубы пуля.

— Во дает! — сказал отчетливо один из рабочих. — Дурак, так ведь и убить можно.

Поднимаясь вверх по осыпающейся лестнице, Марина пыталась сообразить по звуку, преследуют ее или нет, но выстрелов больше не было, только какая-то возня во дворе и матерная ругань. Выглянув в окно второго этажа, она увидела за битыми грязными стеклами Петра Петровича. Положив руки на капот, представитель Интерпола, кажется, все-таки перестал улыбаться. Марина вынула пистолет.