Александр Бородыня - Эмблема печали

Марина подняла с пола автомат. Склонилась. В одной руке сжимая автомат, другой рукой прихватила подушку. Если прижать ствол к подушке, звук будет совсем тихий, почти как с глушителем. Нужно было накрыть подушкой голову Коши и надавить на собачку. В последний миг, засмотревшись на его лицо, Марина подумала, что не хочет его уродовать. Не хочет превратить в теплую кашу эти губы, только что, несколько минут назад, покрывавшие ее собственное тело тысячами быстрых поцелуев.

Она резким движением кинула подушку на голую спину Коши, вжала в нее ствол и надавила спуск. Выстрел вышел действительно тихий — просто шелест. Из-под подушки хлынула кровь. Тело бандита дернулось. Но он даже не крикнул, наверное, пуля попала прямо в сердце.

Оказавшись на улице, Марина хотела поймать какую-нибудь машину, но сообразив, что еще совсем рано, пошла пешком через город. Даже многолетние тренировки, научившие ее справляться со своими эмоциями, теперь не помогли. Ей было плохо. Вокруг гасли уличные фонари, и спешили на работу первые утренние прохожие. Через два часа, оказавшись перед дверью с вывеской «УТИЛЬСЫРЬЕ», Марина Владиславовна уже взяла себя в руки, а поднявшись в свой кабинет и сменив воду в вазочке с цветами, и совсем уже успокоилась. Присела к столу, вынула пудреницу, подправила губы помадой.

Ровно в десять она вошла в кабинет Чухонцева. Максим Афанасьевич сидел за своим столом и что-то писал. Сбоку от него на специальной подставке стоял компьютер. С экрана мигали голубые звезды. В солнечном свете, заливающем кабинет, звезды были почти неразличимы. Чухонцев поднял голову, сделал Марине знак, чтобы та присаживалась, и несколькими нажатиями кнопок установил защиту. В каждом из кабинетов существовал ряд устройств, позволяющих пресечь возможное прослушивание извне. Чтобы избавиться от прослушивания собственных коллег, многие офицеры ставили дополнительные системы, порой за свои деньги.

— Как дела? — спросил Чухонцев, когда над дверью загорелась маленькая лампочка, показывающая, что все системы защиты задействованы. — Какая-то ты, Марина Владиславовна, я смотрю, бледная. Бессонница одолела?

Ни слова не говоря, Марина достала из своей сумочки дискету и, склонившись к компьютеру, вставила ее в дисковод. Звезды на экране померкли. Появилась схема города.

Рассматривая схему, Чухонцев удовлетворенно кивал.

— А бандит твой? Жених? Как он? — спросил Чухонцев, не отрываясь от экрана.

— Его больше нет.

— Хорошо!

На экране, заменив схему, возник план здания. Два корпуса, поставленные буквой «Т». Марина пощелкала клавишами.

— Я установила номер его телефона. Но, похоже, там только компьютер, — сказала она. — Голос, сегодня ночью отдавший приказ бандитской группировке… Голос, которым приказали атаковать ночной магазин, был синтезирован электронной системой.

— Отлично! — сказал Чухонцев, непроизвольно покосившись на лампочку, горящую над дверью. — Теперь мы и узнаем, кто стоит за серебряной лилией. А заодно узнаем, кому принадлежит «Желтая крыша».

— Желтая крыша? — удивилась Марина. — Что это?

— Сложная система, при помощи имитации разных голосов позволяющая стравливать разные бандитские группировки.

— Наша система? — спросила Марина. — Кто автор?

— Да похоже, какой-то любитель. Погоди-ка… — Он зафиксировал изображение на экране. — Ведь это новое общежитие университета?

— Общежитие университета! — подтвердила Марина.

— Видишь, что получается, когда за студентами нет соответствующего надзора.

— Я должна написать рапорт? — спросила Марина.

Вдруг ощутив, как холодный пот покрывает ее лоб и как подкатывает тошнота, Марина схватилась за спинку кресла. Ей хотелось остаться на ногах, но она все-таки присела. Она не хотела думать об этом, но в голову против воли лезла картинка: рослые оперативники, склоняющиеся в эту самую минуту над постелью и в четыре руки переворачивающие мертвое тело Коши. Почему-то Марина подумала, что на лице Коши застыла улыбка.

— Рапорт, — хрипло повторила она.

— Да нет, — протянул Чухонцев. — Какой тут может быть рапорт?! Если они так работают, то, спрашивается, чем мы тут занимаемся? Если мы с тобой такое отрапортуем, нас же Жуков и компания с потрохами сожрут. Так что никакого отчета! И никого мы с тобой не будем информировать. Согласна?

Марина кивнула и спросила, с трудом овладев голосом:

— Но зачем же тогда я все это сделала?