Владимир Гриньков - Когда умирает ведьма

Люся вздрогнула от неожиданности, услышав шаги на лестнице. Свет был погашен во всем доме, только горящие дрова освещали пятачок перед камином, где сидела Люся, и она почувствовала себя уязвимой, потому что она была видима, а все, кто в ночи, — те прятались по углам. И кто-то еще поднимался по лестнице. Она уже успела испугаться. Но тут в гостиную с лестницы выскользнул, как привидение, Дыр-Быр-Тыр в белой ночной рубашке. Молча пробежал по гостиной и упал рядом с Люсей, прижался. Он был напуган.

— Что случилось? — спросила тихим шепотом Люся, которой передалась тревога мальчишки.

Он смотрел испуганными глазами и молчал.

— Приснилось что-то? — мягко спросила Люся.

Мальчишка прижался крепче. Потом медленно повернул голову и с опаской посмотрел на лестницу, по которой он только что поднимался. И тут на лестнице послышались шаги. Мальчишку затрясло. Это была почти истерика. Люся сгребла его в охапку, прижала к себе, пытаясь его так успокоить и одновременно выдавая собственный испуг, и тут на лестнице обнаружилась Наталья.

— Привет, полуночники! — сказала она беззаботно. — Пора бы спать. Время позднее.

Люся нервно засмеялась.

— Мы боимся, — сказала она. — Сначала я боялась здесь одна, потом ко мне пришел Дыр-Быр-Тыр, и мы стали бояться вместе.

— Мне самой тревожно как-то, — сообщила Наталья, хотя по ней нельзя было сказать, что ее могло напугать хоть что-либо. — Не люблю такие сильные ветры, особенно по ночам. Лес гудит, в трубе завывает, и мысли всякие жуткие в голову лезут, — засмеялась она.

Нет, ничего она не боялась. И у Люси испуг стал проходить.

— Видишь, мы все вместе, — сказала она Дыр-Быр-Тыру. — И еще у нас дядя Миша есть. Вот нас сколько много.

Одной рукой прижимая к себе льнущего к ней мальчишку, другой Люся бросила в огонь пару поленьев. Полетели искры.

— Красиво! — сказала Люся специально для Дыр-Быр-Ты-ра. — Видишь?

Подошла Наталья, склонилась над мальчишкой.

— Пора спать! — сказала она. — Пойдем, я тебя провожу.

Дыр-Быр-Тыр глянул на нее испуганно и вцепился в Люсю. — Ему пора спать, — повторила Наталья.

Взяла мальчишку за руку. Он взвизгнул и забился.

— Там темно и страшно, — сказала Люся. — Надо вместе идти.

Склонилась к мальчишке и зашептала ему что-то ласковое. Она долго его уговаривала, и он наконец сдался, позволил отвести себя в комнату, где была его кровать. Люся и Наталья его сопровождали, включая свет на всем пути своего следования: в гостиной, на лестнице, в холле первого этажа, в комнате Дыр-Быр-Тыра. В свою комнату мальчишка вошел с опаской, но Наталья его отвлекла, заговорив с преувеличенной бодростью в голосе:

— Как хорошо тут у тебя! Тепло! Светло! Совсем не страшно! Постельку твою сейчас поправим!

Она поправила постель, но мальчишка не торопился лечь.

— Я побуду с ним, — сказал Люся, — пока он не уснет.

Села в кресло и на стене напротив увидела портрет Дыр-Быр-Тыра. Очень похоже художник мальчишку изобразил. Наталья перехватила Люсин взгляд, коротко сказала:

— Микси.

Люся и не сомневалась. Конечно, это Микси рисовал.

— Я все время думаю об этом, — сказала Люся. — Откуда он может знать мою маму? Он когда-нибудь был в России?

— Люся! — посмотрела Наталья с укоризной. — Ну какая Россия? Что делать в России финну, который отстает в умственном развитии? Тоже мне нашла туриста! Он сидит здесь безвылазно, в этом своем лесу, и его мать, кажется, счастлива, что это не город и никто его не видит, никому до него дела нет. Он в Хельсинки, по-моему, ни разу в жизни не был! А ты говоришь — Россия!

— И я вот так думаю — что он не мог видеть маму. И получается, что это мама мне знак дает через него.

— Тьфу ты! — рассердилась Наталья. — Ну что за бред ты несешь! Ты хотя бы задумываешься?

Любая из иномарок, припаркованных перед входом в ночной клуб, стоила не меньше тридцати тысяч долларов. И среди них попадались экземпляры стоимостью тысяч в сто. Частный детектив Пахарь заглушил двигатель свой машины и посмотрел на сидящего рядом брата.

— Ты знаешь, что такое фейс-контроль, Слава? — спросил он. — Это когда на входе в заведение стоит амбал, смотрит на твою рожу и на твои штиблеты и решает, можно тебя в заведение пускать или ты недостоин.

— С рожами у нас все в порядке, — оскорбился майор. — И одеты мы вполне прилично.

— Только вот на машине мы подъехали совсем не пафосной, — вздохнул Станислав Сергеевич. — Надо было взять такси, а так — мы чужие на этом празднике жизни.