Наталья Солнцева - Лабиринт Ворона

– Эх, если б знать, чем оно обернется! – посетовал бригадир. – Соломки бы подостлал, не пожалел!

– Ты навещал Алевтину в Ласкине?

– Было искушение, – признался Топорков. – Но я не посмел. Боялся показаться навязчивым. Я хоть и деревенский, но гордый! Позвонил ей пару разочков на мобильник… она трубку не брала. Правда, связь там плохая… А может, Алевтина не одна время проводила? Она мне докладывать не обязана, зачем дом снимает. Сам посуди, кто я ей? Никто…

– Теперь ты имеешь полное право спросить ее, что произошло. Пожар уничтожил твое имущество… дорогое, между прочим, имущество! Кстати, проводка в доме была исправная?

– Наш электрик делал, из бригады. Он классный специалист, знает специфику деревянных сооружений. В проводке я уверен. Печка тоже сложена по всем правилам.

– Значит, вина за случившееся лежит на людях. Человеческий фактор! Твоя Алевтина не отвертится. Дамочка она, судя по всему, не бедная… Можешь смело требовать возмещения ущерба.

Топорков перевел на него отсутствующий взгляд:

– У меня плохое предчувствие… очень плохое…

Калмыков явился домой под вечер угрюмый, молчаливый. От него попахивало коньяком.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – с порога наехала на него Лариса. – Боже мой! У тебя щетина! На кого ты похож?!

Он, не удостоив ее ответом, проследовал сначала в спальню, потом в ванную и закрылся там. Она встала под дверью, прислушиваясь, что он делает. Зашумела вода…

Громко топая, Лариса отправилась в кухню, готовить диетический ужин. Калмыков выглядел ужасно – серый, обрюзгший, под глазами мешки, зрачки тусклые, руки дрожат. Так он, пожалуй, окочурится раньше времени. Вариант «не доставайся же ты никому!» Ларису совершенно не устраивал. Не для того она по кирпичику возводила свой дворец беззаботного благополучия, чтобы в один миг все потерять! Она не обольщалась насчет себя. Достанься ей бизнес мужа – все быстро развалится. Отдавать же Калмыкова какой-то нахальной бабенке тем более обидно.

Накрыв на стол, она вернулась к двери в ванную и крикнула:

– Иди, поешь чего-нибудь легкого!

– Не хочу… – раздался вялый голос мужа.

«Допрыгался, идиот! – злилась Лариса. – Переусердствовал со стимуляторами. Решил проявить половую активность!»

При всем том она жалела Калмыкова, а пуще того – себя. Надо же было допустить такой ляпсус. Проморгать любовницу?! Рано она расслабилась, позволила себе почивать на лаврах. Какая-то смазливая финтифлюшка уводит у нее из-под носа законного супруга!

Она подергала ручку двери.

– С тобой все в порядке?

– Отстань… – отозвался Калмыков. – Дай мне помыться спокойно…

«Ладно, посмотрим, кто кого! – подумала Лариса, угрожая безликой сопернице. – Я тоже не лаптем щи хлебаю!»

Она на цыпочках прокралась в прихожую и обшарила карманы мужниного пальто. «Опять новое купил! Уходил из дому в черном, а вернулся в темно-синем. Думал, я не замечу. Ха-ха! Как бы не так! И туфли другие… Мама дорогая! Совсем сбрендил мужик… Меняет наряды, словно красна девица!»

– Дурной признак… – нервно бормотала она. – Дурной признак… Черт бы тебя побрал, Калмыков, скотина! Столько лет прикидывался тихоней – и вдруг взбрыкнул! Ах, боже ж ты мой! Здесь уже не сексом пахнет… здесь страсть взыграла… безумная, бесконтрольная… Уж не приворот ли любовный кто сотворил?!

До сих пор Лариса не верила ни в магию, ни в колдовство. Но когда в течение короткого промежутка времени муж превратился в другого человека… во что угодно поверишь.

– Вуду [23] Вуду – разновидность африканской магии. , да и только! – бубнила она, роясь в карманах брюк, сброшенных Калмыковым в спальне. – Африканские штучки!

Увлекшись, она не слышала, как Калмыков вышел из ванной и застал ее за неблаговидным занятием.

– Что ты делаешь?

Лариса подпрыгнула от неожиданности и выпустила из рук брюки.

– Хочу в стирку бросить! – тут же нашлась она. – Проверяю карманы…

Раньше муж несказанно удивился бы такой хозяйственной прыти. Но сейчас он только поджал губы и обронил:

– Брюки еще чистые… – Он тяжело плюхнулся на застеленную кровать и закрыл глаза. – Уйди… я хочу побыть один…

– Один? – взвилась Лариса. – Вот как, да?! Я тебе мешаю?!

Калмыков, громко дыша, промолчал. Он с трудом сдерживался, чтобы не вспылить. Нервы у него были на пределе.