Наталья Солнцева - Лабиринт Ворона

– Н-нереально… – повторил он.

– А свой дом ты за какое время построил?

– Не трави душу! Нет у меня больше дома… сгорел! Полжизни деньги копил, чтобы избушку себе сварганить – да не простую, а рубленую из бревен, по-старинному, с резным крылечком. Сожгли, с-сволочи… вот и доверяй после этого людям!

– Как – сожгли?! – притворно ужаснулся Матвей.

– Я его сдал сдуру… бабе одной… Очень уж она меня просила – место ей приглянулось. Лес, речка недалеко, грибы, ягоды. Деньги хорошие предложила, я и повелся… Лоханулся, как пацан. Красивая баба – хуже любой напасти! Околпачила она меня, друг… подвела под монастырь…

Он сердито грыз хвостик вяленой щуки, запивая остатками пива. На вид Топоркову можно было дать лет сорок, не больше. Среднего роста, крепкий, жилистый, с загорелым и обветренным от работы на открытом воздухе лицом, одетый в клетчатую рубашку и джинсы, он органично вписывался в затрапезную обстановку пивной. Его потертая кожаная куртка висела на спинке стула, ничем не отличаясь от курток других посетителей «Огонька».

– Супружница моя, Римка… теперь совсем взъестся, – вздохнул Топорков. – Она машину мечтала купить, а я на дом копил. Кредит брать не решался. Живем-то мы в квартире, что от ее бабки осталась, – двухкомнатная хрущевка, убогая, тесная, не повернешься. Локтями стены задеваем! А в избушке я душой отдыхал… веришь? Нет теперь у меня избушки… хоть пей, хоть не пей…

Он с тоской взглянул на дно кружки.

– Взять еще пива?

Матвей жестом подозвал официантку, и та принесла два высоких стакана, облитые пеной.

– Что я Римке скажу? – вырвалось у Топоркова. – У тебя есть жена, друг?

– Есть… – соврал Матвей, чтобы сохранить возникшее хрупкое взаимопонимание с этим вконец расстроенным работягой. – Вредная до ужаса. Прицепится к чему-нибудь и пилит, как пила.

– Вот и моя тоже… вреднющая, змеюка! А я ее все равно люблю…

– Надо искать выход из положения. Ты мужик или нет? Придумай, как выкрутиться.

В зале стоял шум, звон посуды, хриплые прокуренные голоса спорили, смеялись, бранились. На лице Топоркова застыло выражение безысходности.

– Выходит, жиличка в твоем доме пожар устроила? Так надо ее найти, к ответу призвать, – посоветовал Матвей. – Пусть она убытки твои возместит.

Бригадир пьяно мотнул головой:

– Я из-за нее к ментам на крючок угодил… в доме-то не просто пожар был… там человек погиб, сгорел… Понимаешь, друг, какое дело? Подсудное! Хорошо, что я эту ночь с мужиками провел, в вагончике… Если бы не они, сидеть мне за решеткой!

– Тем более надо жиличку твою искать. Только она знает, кто был в доме… как там все случилось… Ты ее фамилию знаешь? Где живет?

– Знаю… да что толку-то? Вдруг это она там и…

Топорков в отчаянии махнул рукой. Его огрубевшие пальцы с короткими ногтями были твердыми, натруженными, с застарелыми мозолями.

– Да-а… с того света должок не востребуешь, – посочувствовал Матвей. – А что, личность погибшего не установили?

– Кажись, нет пока… Тело-то обгорело сильно… поди, пойми… Забрали на экспертизу. Мне уже звонили из полиции, вопросы задавали. С подковырочкой! Эх, что за жизнь собачья… Я, можно сказать, сам пострадавший, а меня обвинить пытаются. Будто бы я свой дом нарочно спалил! Слушай… ты же видел мою избушку… картинка! Разве у меня рука бы поднялась?

– Вряд ли…

– Только-только все налаживаться стало. Заказы пошли, деньжата завелись, Римка успокоилась… так на тебе! Пожар! – На глаза Топоркова навернулись слезы. – Долго я с жизнью боролся, пока не выбился из сил. Разве можно побороть жизнь? Скажи! Вот ты, наверное, умный… институт закончил… по лицу видно… ответь, как правильно, – по течению плыть или барахтаться?

Матвей с серьезным видом пожал плечами.

– Я тоже не знаю… – вздохнул бригадир. – Смириться надо, а я не могу. Только глотнул воздуху, а меня опять – на дно! Почему одних жизнь балует, а д-другим подножки подставляет?

– Я не философ…

– Жаль!

Новая порция пива не подействовала на Топоркова. Он, напротив, как будто даже протрезвел.

– На жизнь жаловаться бесполезно, – сказал Матвей, продолжая гнуть свою линию. – Ты лучше жиличку свою ищи, которой дом сдавал. Может, она жива и здорова?

– Домой к ней идти, что ли? Не-а… не пойду! Пусть ее менты ищут… им за это деньги платят…

– Чудак человек! В твоих интересах отыскать ее, пока она не сбежала. Узнает барышня, какая беда приключилась, и скроется. Неприятности-то ей ни к чему!