Наталья Солнцева - Лабиринт Ворона

– Давайте, дружище, – согласился доктор. – Вы меня заинтриговали!

Он замолчал и углубился в чтение. Ольшевский волновался, как будто это был его дневник, где выставлялись напоказ все его оголенные чувства и страсти. Он напряженно следил за реакцией доктора, за каждым движением его лица, жестами и издаваемыми им звуками. Варгушев вздыхал, покачивал головой и складывал губы трубочкой.

Молодой человек затаил дыхание. Что скажет доктор по поводу Сьюзи? Не разочарует ли она его? Все-таки он старше и успел перегореть – как в отношении прекрасного пола, так и в отношении приключений.

– Занятно… – обронил Варгушев, откладывая тетрадь. – Весьма занятно! Судя по вашим заметкам, вы пришли к выводу, что предметом поиска этой Сьюзи были Брюсы? Но помилуйте… они же не прятались!

– Да, не прятались, – торопливо признал Ольшевский. – Они прятали!

– Что, позвольте узнать?

– В этом как раз вся загадка… В тексте автор употребляет слово «утраченное». Вы понимаете?

– Признаться, не совсем… – Доктор откинулся на спинку дивана и уставился на собеседника. – Брюсы, Брюсы… Самый знаменитый из них – граф Яков Брюс, любимец Петра Великого. Его считали чернокнижником и распускали нелепейшие слухи. Про Сухареву башню, например… будто именно там колдун замуровал некую «Черную книгу», которую по сей день ищут. Еще ему приписывали разные фокусы типа оживления умерших… тьфу! В просвещенный век смешно верить в подобный вздор!

Филолог нетерпеливо дернул подбородком.

– Я объясню. Упоминаемый в письме человек, которому звезды предсказали скорую смерть, это Вилим Брюс, – отец братьев Романа и Якова, которые оба служили в потешных полках юного Петра. Несколько позже он погибнет под Азовом в чине полковника… я проверил. Значит, речь идет о 1681 или 1682 годах, потому как самый старший Брюс, отец Вилима, умер в 1680. А Сьюзи пишет, что он скончался незадолго до ее приезда в Москву. Исходя из этой логики, после гибели Вилима Брюса остались бы только Роман и Яков… Одного из них женщина решается уничтожить. Полагаю, Якова! Роман Брюс не обладал ни характером, ни способностями брата, именно он, последний отпрыск шотландской фамилии, мог выдать некую тайну…

– Фантазии, Ольшевский! Вы увлекаетесь и придумываете то, чего нет и не может быть в этих письмах.

Но молодой человек проигнорировал выпад соседа.

– Однако ее надежды рухнули! – продолжал он. – Каким-то образом все сорвалось, и она рассталась с жизнью. Ее убили… или она сама покончила с собой, убедившись, что партия проиграна. У нее хватило бы на это духу!

– Вижу, вы основательно проанализировали сии сочинения… Но почему вы остановились именно на Брюсах?

– Догадался. Мне так кажется… вот и все! – с вызовом заявил Ольшевский. – Не иначе, как старший Брюс вывез в Россию некую реликвию… настоящее сокровище, не имеющее цены. Не забывайте, что он – потомок шотландских королей, а через них – родственник правящей в то время в Англии династии Стюартов. Сих монархов преследовал злой рок. Не является ли «утраченное», о котором пишет Сьюзи, той реликвией, которую во что бы то ни стало желают вернуть Стюарты? Когда-то их общий предок король Роберт Брюс основал Орден Шотландских тамплиеров…

– Бог мой! Брюсы… Стюарты… тамплиеры… Все это осталось в далеком прошлом. Проснитесь же, дружище! За окнами – двадцатый век, революция. Русские скоро начнут убивать друг друга… а ведь это непосредственно касается нас с вами. Какое вам дело до английских королей и их реликвий, когда рок стучится в ваши двери, Ольшевский? Опомнитесь, дышите воздухом сегодняшнего дня, потому что завтрашнего может и не быть! Большие потрясения сопряжены с большими жертвами!

Варгушев продолжал свой патетический монолог, пока не увидел, что молодой человек его не слушает.

– Да вы безумец! У вас глаза горят, как у одержимого бесами! И бесы сии – вожделение и любопытство. Окститесь! Придите же в себя… Сожгите эти чертовы бумаги! А пепел развейте по ветру.

– Я думал найти в вас единомышленника, – обиделся филолог. – Оставьте свою критику до лучших времен…

Варгушев невозмутимо прихлебывал остывший чай.

– Вот почему вас заинтересовал магнетизм… – задумчиво произнес он. – Эта дама, кажется, умела мысленно воздействовать на окружающих. Где-то ее обучили искусству внушения! Редкостному искусству, смею заметить… особенно среди женщин. Не назову вам ни одной известной женщины-магнетизерки. Думаю, это какие-то жреческие штуки… халдейские, египетские… что-то дремучее, как сами мрачные культы Луны… Впрочем, бросьте вы ломать себе над этим голову, Ольшевский!