Наталья Солнцева - Лабиринт Ворона

– Так он, наверное, повод ей дает.

– Ничего подобного! – горячо возразила уборщица. – Просто Владислав Алексеич – симпатичный мужчина, и вежливый… воспитанный, юморной. Он шутит, а она все в штыки принимает! И кто ей докладывает, ума не приложу?! От сплетен никакого толку – один вред. Я бы сплетницам языки отрезала!

– Зачем же так жестоко? – улыбнулась Астра.

– Они другого не заслуживают.

– Дыму-то без огня не бывает…

Пенсионерка быстро глянула на нее и отвернулась, спряталась под зонтиком. Дождь пустился сильнее. В лужах плавали кленовые листья.

– Вода пузырится, – сказала Зинаида Петровна. – Значит, до вечера лить будет.

– Жена вашего шефа тоже присутствовала на вечеринке по случаю юбилея фирмы?

– А как же! Сидела надутая, не ела, не пила, только зыркала по сторонам. С кем Владислав Алексеич заговорил, на кого посмотрел. Ведьма, а не баба! После представления накинулась на него, бедного, и давай ругаться. Мол, его сотрудники нарочно Бабу Ягу на сцену выпустили… в виде намека. Будто это они ее опозорить решили, насмешку устроили.

Было заметно, что уборщица недолюбливает жену шефа и даже не пытается скрывать свою неприязнь к ней.

– Что, они прямо при всех ругались?

– Да нет, не при всех… а в кабинете Владислава Алексеича. Она зазвала его туда – и давай песочить! Уж он увещевал ее, окаянную, как мог… оправдывался. Дескать, никаких намеков никто не делал, ей почудилось. Он так расстроился, что дверь забыл закрыть… на весь коридор его благоверную было слышно. «Ты меня доведешь до греха! – кричала. – Я твоих баб поубиваю! Ишь, что затеяли! Ну, я им покажу!» Вот змеюка так змеюка! Я как раз за веником побежала, чтобы осколки подмести…

– Какие осколки?

– Да менеджер наш, Гарик, неуклюжий, как жирафа, вечно что-нибудь локтями заденет, свалит и разобьет. Половину стаканов расколотил! Один убыток от него, ей-богу! Рассеянный – страсть. Вечно ключи теряет, телефон забывает в столе, бумаги путает. Да вы его видели. Длинный, неповоротливый… жирафа и есть! Я бы на месте Владислава Алексеича давно его прогнала. А он терпит, жалеет. Добрый человек! Другой бы давно сварливую женушку кулаком приласкал, чтобы знала, как рот открывать…

– Может, у нее есть основания для ревности? Секретарша у вашего Тетерина молодая, привлекательная и незамужняя, наверняка глазки ему строит. Не всякий мужчина устоит против женских чар.

– Марина на него виды имеет, это вы в точку попали, – согласилась пенсионерка. – На него все заглядываются. Даже чернавка эта, бухгалтерша. Волосы как смоль, и кожа будто с загаром. Смуглая, значит. Тоже безмужняя… Где ей еще жениха искать, как не на фирме? Понятное дело, кокетничает она с начальником. Придет к нему в кабинет, бумаги подписывать, – и сидит… сидит… толкует о чем-то. Нарочно! Чтобы подольше рядышком оставаться. Мужское сердце – не камень!

– Ну вот и я говорю – правильно жена вашего Тетерина ревнует.

– Какой там – правильно? Он человек надежный, себя блюдет строго. Пошутить там или по работе что обсудить – пожалуйста. А заигрываний – ни-ни! Не позволяет! Я за ним такого не замечала… Зря бабы стараются, напрасно запал тратят. Хоть Марина, хоть Алевтина…

Астра умела расположить к себе людей, вызвать у них доверие и желание высказаться. Зинаида Петровна без опаски изливала перед ней душу.

– Крепкий орешек ваш Тетерин. Неужели ни за кем не приударяет?

– На работе – ни за кем.

– А что за представление было на вечеринке? Про Бабу Ягу? Это ж детская сказка!

– Совсем даже не детская, – серьезно возразила Зинаида Петровна. – Баба Яга – злая колдунья, от нее смертью веет. Сначала все хохотали до упаду, а потом… не до смеху стало. Зачем Владислав Алексеич поручил бухгалтерше актеров подбирать? Она такую страшилищу выбрала на роль Яги, аж мороз по коже шел. Как вышла эта Яга на сцену, как засверкала своими зеркальцами, как заговорила загробным голосом… у меня душа в пятки опустилась, ей-богу! Впору было крестом себя осенять, да руки не слушались. Все тело отяжелело, словно свинцом налилось…

– Что же она говорила?

– Вроде бы всего несколько слов, а до сих пор жутко, как вспомню. Встала в рост, вперилась глазищами в народ – и давай каркать! Голос у нее грубый такой, с хрипотцой. Смотрите, мол, на меня без отрыву, а я мыслями вам приказывать буду… А что приказывать – не сказала. Мало ли какие у нее мысли? Может, худые, вредные? Я, честно признаться, испугалась, хотела не глядеть в ее сторону, отвернуться пыталась. Не смогла! Будто магнитом каким меня к ней потянуло… Опомнилась, когда кто-то вскрикнул, Гарик стакан разбил… Все зашумели, задвигали стульями, и меня как будто кто за плечо тронул, просыпайся, мол. Тогда только я очнулась… Вот страсти-то господни!..