Дарья Кожевникова - Охота на лесную нимфу

— Ты все-таки не мог изменить себе, — обратилась она к далекому теперь Владу. — Остался в своем репертуаре. Но я все равно очень благодарна тебе за твою посылку.

В коробке лежали современный фирменный электрочайник и новый кухонный кран.

Чайник Женька сменила в тот же вечер. Он действительно оказался очень удобным и закипал гораздо быстрее ее дребезжащего алюминиевого старика. Но все же с течением дней Женьке не раз приходилось жалеть, что она согласилась на замену. Не из-за чайника, а из-за того, что этот резко контрастирующий с остальной кухонной утварью предмет постоянно напоминал ей о Владе, тогда как она всеми силами старалась о нем забыть. Старалась и не могла. То одинокими вечерами ей неожиданно чудился его голос, окликающий ее из соседней комнаты, то в местной газете снова проскакивала знакомая фамилия.

— Перефразируя поговорку «хорошо там, где нас нет», можно сказать, что «хороши те, с кем мы не живем», — делилась Женька своими мыслями с Туманом. — Чем больше времени проходит, тем лучше он мне кажется в моих воспоминаниях. Скоро, наверное, вообще возведу его в ранг идеальных, в то время как едва выносила его, пока он здесь жил.

В таком настроении Женька обычно шла выбрасывать флакон одеколона, при генеральной уборке найденный под диваном — очевидно, Влад уронил его в последний день и, поскольку сам за ним нагнуться не мог, а Женьки в тот момент не оказалось рядом, просто про него забыл. Женька же, после того как нашла его, то принюхивалась к его аромату, вспоминая связанный с ним образ, то выбрасывала флакон в ведро, заявляя самой себе, что хватит глупых сантиментов. Но долго в ведре флакон никогда не лежал, потому что Женька каждый раз доставала его оттуда, и все повторялось снова. Иногда у нее мелькала мысль выбросить флакон в озеро, откуда его невозможно уже будет достать, но почему-то она не спешила этого делать.

Миновали последние осенние дни, в течение которых Женька трудилась в парке не покладая рук. Режущие ей нервы звуки бензопилы наконец-то смолкли, к великому ее облегчению. Пока они были слышны, Женька дважды пыталась, когда ездила в город за продуктами, дозвониться до соответствующей инстанции, но каждый раз получала там один и тот же стандартный ответ: «В соответствии с установленными планами…» Понимая, что больше сделать ничего не сможет, Женька каждый день выкраивала время, хотя бы час, на то, чтобы сходить в лес, где ее деревья тоже слышали эти звуки и воспринимали их так же болезненно. Женька понимала, что вряд ли сможет их успокоить, но была с ними в трудный час, сопереживая и сочувствуя им точно так же, как и они сочувствовали ей, когда она в этом нуждалась. Это была их общая боль. А когда пила наконец-то перестала издавать свои злобные вопли маньяка-убийцы, Женька тихим морозным утром ощутила, как весь ее лес облегченно вздохнул вместе с ней. Это было очень явное и сильное чувство. С самого рассвета деревья пребывали в напряжении, ожидая момента, когда вновь заведется проклятый механизм. Женька смотрела на них, застывших над схваченной первыми морозами землей, и вместе с ними тревожно прислушивалась к тому, что происходит вдали. Но время шло, солнце поднялось над горизонтом, а во всем лесном массиве стояла прежняя первозданная тишина. Женька слушала, боясь поверить в это счастье. И вдруг ощутила небывало мощную волну эмоций, исходящую от способных видеть с высоты своего роста гораздо дальше ее деревьев. Это было подобно тому, как если бы сотни существ вдруг разом стряхнули с себя непомерно тяжкий груз, выпрямились, больше не пригибаемые к земле, и впервые за долгое время втянули чистый живительный воздух во всю свою расправившуюся грудь. Женька почувствовала, как ее тоже охватывает эта общая волна облегчения и радости. И только тут со всей ясностью поняла, что пилы больше не будет. Ни сегодня, ни завтра — дай бог, чтобы больше никогда.

Едва Женька успела очистить последний уголок парка, как, словно дождавшись этого момента, начал падать снег. Зима в этом году вступила в свои права поздновато, но так решительно, что осень сдалась безо всяких споров. Не было ни слякоти, ни обычных для переходного времени перепадов температуры от морозов до оттепели. Просто выпал снег и продолжал падать с небольшими перерывами, больше не тая, пока не нарядил в зимние меха все вокруг — и землю, пригнув стойко торчавшие до последнего былинки, и кусты под Женькиным окном, и холмы, и деревья, и первое, еще тонкое ледяное стекло, покрывшее озеро. А вместе со снегом на парк и холмы опустилась еще более глубокая тишина. Теперь и случайный хруст ветки, и лай разыгравшихся Тяпы и Тумана разносился далеко вокруг. У Женьки создавалось впечатление, как будто морозная белая тишина вздрагивала от того, что ее тревожили, и не сразу могла успокоиться.