Аллан Холл - Монстр [Дело Йозефа Фритцля]

Семья страдала и поддерживала друг друга между приходами Фритцля, который ел с ними и рассказывал истории о жизни наверху, об их братике и сестричке, свидетелями рождения которых они были. Они вместе праздновали Рождество и Новый год; праздники, которые несут с собой новые надежды. «Смущение» — слишком мягко сказано, чтобы описать, что они должны были чувствовать.

Элизабет выпросила бумагу и ручки у Фритцля и научила детей читать и писать. Известно, как дети жадно набрасываются на книжки для малышей и раскраски; также Фритцль принес учебник по математике, чтобы Элизабет смогла научить их самым основам. Перед Элизабет встал жесткий выбор: рассказать детям правду о том, что случилось с ней, или выдумать историю, в которую бы они поверили и не так любопытствовали бы о мире, которого никогда не видели. Элизабет выбрала последнее. Это означало извратить реальность; она сказала им, что истории, которые они смотрят по старому «грундигу», выдумка и что нет ничего реального во внешнем мире, откуда временами появляется Фритцль и куда он возвращается после каждого посещения. Реальностью было только это единственное место, где они «в безопасности», «дедушка» — Фритцль настаивал, чтобы его зачатые в кровосмешении, незаконные отпрыски обращались к нему только так, — создал для них этот безопасный уголок.

В качестве комнаты для занятий Элизабет использовала маленький кухонный столик, расположенный рядом с унитазом. Она обучала Штефана и Керстин, несмотря на ограниченность собственных познаний. Используя программу, которую они смотрели по телевизору, как основу своих уроков, она просила детей описать лес, виденный в передаче о природе, море или птиц. Это были странные, чуждые вещи для детей, которые никогда не видели всего этого наяву.

Элизабет проверяла, чтобы они умывались и одевались каждый день. Она проверяла, чтобы они чистили зубы, но ничего не могла сделать, чтобы предотвратить процесс гниения, вызванный некачественными продуктами и нехваткой витаминов. Она заставила Фритцля приносить маленькие подарки — шоколадки, игрушки, — которые клала под подушки детям всякий раз, когда выпадал очередной зуб. Под подушками детей скопилось немало таких маленьких игрушек.

Неизвестно, что именно рассказывал Фритцль детям о своем мире. Элизабет прививала им уважение к нему. И все же детей, поскольку они дети, нельзя запрограммировать на беспрекословное подчинение. Они должны были проситься хоть ненадолго выйти наружу, чтобы собственными глазами увидеть все, что для других было само собой разумеющимся. Какие запреты ставил перед детьми Фритцль, следствию еще предстоит выяснить.

И все же внешний мир просачивался сквозь бетон бункера, проникая в души маленьких узников. Однажды Элизабет дала им задание — украсить «жилище» яркими постерами. Керстин и Штефан изукрасили стены деревьями и фруктами, рыбами и цветами. Мир был вне пределов их досягаемости, поэтому они должны были создать собственный. Элизабет понимала, что их усилия в конце концов тщетны, но все равно сердце ее исполнялось гордости. Ее мужество можно сравнить с мужеством уцелевших жертв концлагерей, которые рассказывали, что преодолевали окружавшие их ужасы, концентрируясь на мыслях о красоте, искусстве и еде. То же происходило и с детьми, выросшими в камере, и их матерью. Их сила и стоицизм были наголову выше жестокостей Фритцля, подчеркивая незначительность его дьявольского замысла.

Элизабет рассказывала детям о Боге и католической вере. Она вспоминала свои походы с семьей в церковь. Фритцль ее не был большим охотником до посещения церкви, однако требовал от семьи соблюдения общественных приличий и регулярного присутствия на мессе. Когда Элизабет и ее дети наконец обрели свободу, Штефан, которому было уже за десять, и пятилетний Феликс спрашивали, уж не Бог ли луна в небесах. Им казалось чудесным и восхитительным увидеть в небе воплощение существа, которое, как рассказывала им мать, надзирает за каждым.

Концентрация в воздухе СO 2увеличивалась с появлением каждого нового ребенка. После рождения Феликса в 2002 году она учетверилась. Временами обитатели камеры были вынуждены часами ворочаться в постелях, как ныряльщики, страдающие от воздушной эмболии, их организмы боролись с нехваткой кислорода. В последние годы они все чаще впадали в оцепенение, апатию, вялость.

Когда Наташу Кампуш освободили из подземной тюрьмы, где она провела восемь лет под постоянной угрозой удушения газом, взрыва и постоянного страха, что ее похититель может не вернуться, она заявила, что все эти угрозы бледнеют по сравнению с постоянной зубной болью, вызванной нехваткой солнечного света, витаминов и регулярного посещения дантиста. У амштеттенских пленников также наблюдалось хроническое гниение зубов, а лечить детей с помощью одного аспирина было сущей мукой для Элизабет, которая сама ко времени освобождения потеряла почти все зубы. Мучительная зубная боль станет одним из воспоминаний, которые будут постоянно преследовать их.