Ирина Левит - Занавес, господа!

Что касается моего восприятия внешности, то тут, наверное, все дело в Погребецком. Он у нас красавец. Высокий, фигура атлета, лицо американского киногероя, а глаза, по выражению одной моей знакомой, как густой туман. К тому же Игорь за собой тщательно следит: свои темные густые волосы стрижет только у постоянного парикмахера, одежду и обувь выбирает привередливо и все содержит почти в идеальной чистоте. Не мужик, а картинка, а я рядом с этой картинкой — как рыжая клякса. Хотя он меня уверяет, что это совсем не так.

Конечно, внешность для мужчины — не главное. Я, например, считаю, что главное — ум. А у Глеба Потоцкого с этим было все в порядке. Вообще, друзей Кавешниковых только совершеннейшая злыдня обвинила бы в глупости. Единственное, как я могла бы их подразделить, это на умных, к которым отношу Кавешниковых, Виктора Хана и Костю Поспелова, и очень умных — Струевых, Валерию и Потоцкого. Даже Елену Витальевну, с ее чувствительным сердцем, которое командует головой, глупой назвать несправедливо. Чисто житейски она достаточно мудра.

И еще Глеб считался удивительно бесконфликтным. Это профессиональный критик-то! Никогда не слышала, чтобы он с кем-то сцеплялся. При этом говорил и писал только то, что хотел. А если по каким-то причинам не мог или не хотел высказывать свои соображения, элементарно молчал. Поскольку он слыл лучшим театральным критиком города, его периодически просили написать рецензию на какой-нибудь спектакль. И он писал — как сам считал нужным. Или не писал вовсе. Давить при этом на него считалось совершенно бесполезным занятием.

Наверняка его не все любили. Но если человек принципиален и при этом не упрям, вряд ли он способен так сильно кому-то напакостить. Тем более в компании Кавешниковых.

— Зато в компании Кавешниковых ему напакостили. Взяли и прибили. Других пакостей уже теперь не потребуется, — заверил Земцов.

— Но с какой стати это кому-нибудь из них нужно? — воскликнула я.

— А с какой стати не нужно? — ответил вопросом на вопрос Иван.

Земцов жаждал аргументов. И я попыталась его жажду удовлетворить. Насколько могла, разумеется.

Взять Кавешниковых. Зачем им смерть будущего зятя? Они этому браку радовались больше, чем, наверное, сама Ольга. В конце концов Ольге тридцать лет, семьи нет и, зная ее строгость, — достойная ученица Марины Ивановны! — вряд ли вот так запросто способна найти мужа. А Глеб — партия достойная. Опять же человек свой, проверенный, ни в каких сомнительных историях не замешанный. В том числе с женщинами. Да, был женат. Но мало ли кто был? Наверное, не агнец целомудренный. Так ведь и не мальчик. А в целом репутация отменная. Для Кавешниковых это очень важно. И уж коли о репутации, то какого лешего им, Кавешниковым, убивать человека в собственном доме?

А Струевым это зачем? Евгений Борисович — плюшевый мишка. Максимум, на что он способен отважиться, — комара прихлопнуть. Да и то с разрешения Марины Ивановны. А сама Марина Ивановна, если бы хотела с кем-то поквитаться, то уж это давно всем было бы ясно. Если бы она поимела зуб на Глеба, тут же бы громогласно заявила, где и почему этот зуб вырос. На мой взгляд, она глубоко убеждена, что давно заслужила право говорить людям все, что о них думает. И плохое. И хорошее. И уж коли она, равно как и ее муж, отзывалась о Глебе с неизменным уважением, более того, пригласила его к себе на кафедру читать спецкурс (никогда бы не сделала этого, не будь о нем высокого мнения), то можно не сомневаться в ее истинном отношении.

Вот Валерия — она бы могла занести молоток над чужой головой. Но это чистая теория. Это я к тому, что Валерии хватило бы и выдержки, и решительности. Но практически — полный бред. Валерия бы могла, условно говоря, сжить человека со свету лишь в одном случае: если бы он оскорбил ее самое главное чувство — самолюбие, столь же хорошо скрываемое, как и хорошо известное, по крайней мере, в узких кругах. Но Глеб-то тут при чем? Как мужчина он ее никогда не интересовал. То есть ревность не в счет. Как специалист интересовал очень. И с полной взаимностью. Именно Глеб первым стал говорить, что Валерия очень способный человек, он привел ее на свое место завлита. И уж хотя бы из чувства удовлетворения собственного самолюбия Валерия должна была бы желать Потоцкому долгой жизни.

Костя Поспелов тоже на роль убийцы ни с какого бока не смотрится. Профессионально он с Глебом никак не был связан. Ольга его, в плане мужского соперничества, отродясь не волновала. Да и со свойственными ему романтическими наклонностями Костя, скорее, отравил бы Потоцкого каким-нибудь хитрым ядом, нежели шандарахнул старым тупым молотком. Дело тут, разумеется, не в эстетике, а в нулевых мотивах.