Ирина Левит - Занавес, господа!

— Это точно, — подтвердил Иван и сунул руку под стол, откуда извлек тот самый тряпичный сверток, упакованный на сей раз в полиэтиленовый пакет.

Земцов осторожно развернул тряпку, и я увидел то, что скрыл от меня Марат, — старый, с облезлой ручкой молоток. На заостренном конце хоть и слабо, но виднелись следы крови. Зато эти следы были очень хорошо различимы на светлой тряпке.

— Маловато крови на молотке, — недовольно сказал Иван. Можно подумать, что он снимал крутой боевик. — Но все за то, что Потоцкого именно им и ударили, а потом выбросили в окно. — И без перехода продолжил, обращаясь к нам с Варварой: — Погуляйте пока, мне еще надо с Витимовой пообщаться.

В гостиной, где еще недавно было, как на похоронах в момент опускания гроба, теперь, похоже, наступил момент поминок после пятой рюмки. Лица у всех были по-прежнему скорбные, однако уже более оживленные, а угрюмое молчание сменилось шелестом голосов. За столом о чем-то тихо переговаривались Сергей Павлович с Костей Поспеловым, на диване — Марина Ивановна с Верой Аркадьевной, в чью беседу периодически вклинивалась Валерия. Молчали лишь Виктор Хан и Евгений Борисович. Струев попивал холодный чай, отламывая ложечкой кусочки торта, а Виктор с непроницаемым лицом сосредоточенно смотрел куда-то в угол. Нас встретили, как разведчиков, вернувшихся с боевого задания. Все разом встрепенулись, даже Виктор головой повел, при этом их вопрошающие взоры были очень даже красноречивы.

— Ну как? — с надеждой спросил Сергей Павлович.

Я пожал плечами.

— Что это значит? — потребовала разъяснений Марина Ивановна.

Она определенно не вызывала у меня симпатий и я с удовольствием позволил себе ехидство:

— Поскольку ни на кого еще не надели наручники, значит, убийца пока не найден.

Марина Ивановна вспыхнула, явно намереваясь дать достойный ответ, но передумала и лишь высокомерно вздернула острый подбородок. Вместо нее ответила Валерия:

— Это жестокая шутка. Мы ее не заслужили.

Конечно же, такой шутки они не заслужили, но непосредственно Валерия заслужила узнать, что ее версия по поводу соседского балкона сомнительна.

— Думаю, Вера Аркадьевна и Сергей Павлович вам уже рассказали: в квартиру наверху никто не заходил. Но сейчас обследуют чердак. И это все сведения. По крайней мере, на данный момент.

Варвара утвердительно кивнула.

— То есть у нас есть основания полагать, что пока существует полная неясность, — подал свой тихий голос Евгений Борисович. Он осторожно поправил очки, неспешно вытер платком широкий, с залысинами лоб и задумчиво добавил: — Или от нас все скрывают. Впрочем, в этом есть свой смысл. Вполне возможно… По крайней мере, нас всех подозревают, и это хоть и нелепо, но весьма логично. Н-да… И только этот молодой человек может чувствовать себя совершенно уверенно, что он и делает на полном основании.

И Евгений Борисович вновь принялся за торт, а все остальные — за свои прежние разговоры. Утратив ценность как источник информации, я несколько секунд потоптался на месте, а затем плюхнулся в кресло, еще хранившее тепло Елены Витальевны. Варвара пристроилась рядом на подлокотнике и сердито прошипела:

— Если тебе не понравилась Марина Ивановна, то не будь свиньей, не изводи других.

Земцов с Груминым заявились в комнату, как судьи, готовые к чтению приговора. Все тут же замерли с тревожно-выжидательными лицами, а проскользнувшая вслед за ними Елена Витальевна немедленно принялась терзать свой носовой платок.

— Значит так, — сказал Земцов. — Сейчас вы все отправитесь по домам. Но прежде посмотрите: знаком вам этот предмет? — И он выложил на стол пакет с молотком.

По комнате пронесся вздох.

— Это же наш молоток! — изумленно воскликнула Вера Аркадьевна. — Это наш старый молоток!

Я вернулась домой уже в полдень. Благо еще, что Люся у бабушки на даче, а Димка в командировке. Хоть волноваться некому. Я посмотрела на себя в зеркало. Страшнее атомной войны и пистолета с глушителем! Хорошо, конечно, иметь большие глаза, но, когда они увеличиваются за счет темных кругов, это уже ничего хорошего. Это как подгорелые блины. Прическа тоже — кошмар! И так мои кудри послушанием не отличаются, а тут и вовсе распоясались. Можно подумать, что у меня на голове дрались кошки. А платье!.. Кто догадается, что это мое парадно-выходное платье? Березовый лист, который долго жулькали в руках. В общем, вся я в целом и по частям — жалкое зрелище.