Ирина Левит - Занавес, господа!

— Ну и какие версии есть у частного сыска? — поинтересовался Марат.

— Никаких. Если верить Варваре, такое вообще никто из присутствующих сделать не мог.

— Это, конечно… Это он, бедолага, сам себя. Или ястреб в окно залетел и клюнул. — Марат поморщился. — Приличная семья. Известная актриса. Шуму будет до потолка.

— Но хоть что-нибудь обнаружили? — спросил я, умолчав пока о найденном обрывке газеты.

— Ничего. Все обшарили, а зацепиться не за что. И чем убили, не нашли. Зато сам чуть не угробился. — Марат кивнул в сторону стоящего в углу табурета. — Залез на него, хотел со шкафа вон ту чугунную пепельницу взять, думал, не ею ли шандарахнули, а у этого табурета оказывается одна ножка на ладан дышит. Ну, она и подвернулась, а я чуть не навернулся. Хорошо, реакция еще сохранилась, успел отпрыгнуть, а то бы загремел. Хозяева, конечно, интеллигенты безрукие, но коль уж не могли табуретку элементарно починить, так хоть бы задвинули ее куда подальше.

Лицо у Марата стало раздраженным, но я понимал: табуретка здесь не при чем. Грумин, который всегда тесно работал с Земцовым и про которого говорили, что он найдет росинку в пустыне, ничем похвалиться не мог, а потому вымещал свое недовольство на подвернувшейся под руку табуретке с подвернувшейся ножкой.

В это время в коридоре раздался топот и в кухню влетел молодой парень в перепачканных чем-то зелено-коричневым брюках. В руках он держал непонятный предмет, завернутый в тряпку. Тряпка была с явными следами крови.

— Вот, — тяжело дыша (видать несся через три ступеньки), сообщил он. — Обшарил все кусты и нашел.

Рука дернулась развернуть тряпку, но Марат его осек, подтолкнул к двери и скомандовал:

— За мной.

Я с сожалением подумал, что свой-то я свой, да не совсем. Все четверо зашагали из кухни, я поплелся следом и увидел, как они дружно скрылись в комнате, где находился Земцов. А через пару секунд оттуда выплыла Валерия.

Тонкий, облегающий фигуру шелк длинного, почти до щиколоток, платья едва зримо переливался, подчеркивая гибкость и загадочность ее тела. Она взялась тонкими пальцами за ручку двери, на мгновение замерла, а затем медленно повернула голову. Сержант приподнялся со своего пуфика, но Валерия, даже не взглянув, обогнула его, словно змея дерево, и двинулась ко мне. Я отступил за угол, попятившись к кухне, подальше от бдительного взора милицейского стража. Она подошла почти вплотную, и ее глаза уставились на меня, как дула двустволки, — пугающе и завораживающе одновременно. Только этим я мог объяснить (а какие еще оправдания способен был я придумать?), что в следующую секунду мои руки, совсем не согласуясь с головой, сомкнулись на ее спине, а губы прижались к ее губам. Именно прижались, совершенно без движения, так что и поцелуем это нельзя было назвать. Она не отпрянула, не оттолкнула, только губы ее зашевелились под моими губами, и остаток здравого рассудка заставил меня понять, что Валерия что-то пытается сказать. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, опустил руки и сделал шаг назад.

— Простите, — сказал я, с трудом справляясь с внутренним разбродом. — Я вел себя как дурак.

— Нет, — тихо произнесла она. — Вы вели себя как мужчина, которому дали повод.

— Я вел себя как плохо воспитанный мужчина при виде очаровательной женщины, которая дала ему только один повод — убедиться, что он не достоин ее внимания.

— Нет, — вновь тихо повторила Валерия. — Вы достойны очень многого. Вы красивый, наверняка умный и… — Она сделала паузу. — … сильный.

— Сильный? Вы хотите, чтобы я унес вас на край света?

— Да, сильный. — Она не восприняла мою шутку. — И поэтому сможете ответить на один вопрос.

Это же надо! Никогда бы не подумал, что Валерия прежде всего оценит мою физическую силу и что у некоего одного вопроса может быть такое волнующее начало.

Валерия обвила пальцами мою ладонь и повлекла за собой в ближайшую к кухне комнату. Судя по обстановке, здесь обитала Ольга Кавешникова. На стене висела большая фотография крупнолицей женщины, очень похожей на Сергея Павловича. Валерия не стала включать свет — занимающийся рассвет и еще не совсем померкнувшая луна делали все предметы в комнате вполне различимыми. Валерия подвела меня к распахнутой двери балкона и встала на пороге.

Балкон был достаточно просторный (один край его почти доходил до окна кухни, а другой — до окна соседней комнаты) и источал нежный аромат. Причиной тому, как я сразу понял, были розы, которые росли в вазонах и плотно опоясывали все балконное ограждение.