Варвара Клюева - За рамками статистики

Мужиков из семьи обычно уводят одинокие бабы, а одинокая здесь одна Зинка. Неужто все эти россказни о четырёх кандидатах в отцы – камуфляж, призванный скрыть единственного и неповторимого? Это как же нужно втрескаться в чужого мужа, чтобы спасать его репутацию такой ценой? Нет, как хотите, но на жертву Великой Любви развесёлая бабёнка Зинаида не тянет. Или в ней погибла вторая Сара Бернар.

Кристина? После десяти лет брака догадалась, что родной муж бесплоден, и решила попытать счастья с чужим? Но при таком раскладе ей как будто незачем душить Веру. Влюбилась до помрачения рассудка? Гормональный бзик? Но тогда и Римму нельзя сбрасывать со счетов. Практический склад ума – не гарантия против шальной любви и умопомрачения на гормональной почве. Ладно, пускай Галина разбирается. В двадцатитысячном городке адюльтер не скроешь. Да и супруг Веры, если не урод, не станет покрывать мерзавку, покушавшуюся на его жену и ребёнка.

Но у Галины тоже ничего не вырисовывалось. Перед тем, как расстаться с Машей, оперативница записала её мейл и номер телефона, и вечером, просматривая почту, Маша обнаружила письмо с красноречивой темой "SOS!"

"Маша, я понимаю, мы не настолько близко знакомы, чтобы я обременяла тебя своими проблемами, но больше мне некого просить. Думаю, тебе не надо объяснять, что такое мужской шовинизм. Я три году служу в полиции на должности "подай-принеси", это первое серьёзное дело, по которому мне дали самостоятельное поручение (только потому, что наши мужики дружно забились в истерике, узнав, где и с кем придётся работать). Если я ничего не нарою, можно смело увольняться, другого шанса мне не дадут. А я уже не знаю, где рыть.

Вера Трофимова отошла от наркоза, но толку от её показаний – ноль. Ничего не знает, никого не видела, очнулась от того что к лицу прижали подушку, и тут же отключилась. Пётр Трофимов по снимкам (ты уж прости, я всех вас тайком сфоткала) никого не признал, кто и почему мог покушаться на жизнь его жены, не имеет понятия, любовную связь с кем-либо из местных отрицает категорически. Сотрудники гостиницы, где он живёт, и Леспромзавода, который его нанял, уверяют, что мужику не до шашней: днюет и ночует на работе. Твои соседки по палате и прочие обитатели "родилки" ничего подозрительного после поступления Веры не заметили, а ночью все поголовно спали. Тревогу в отделении подняли Алия и Римма. Проснулись одновременно от звука, характер которого определить затрудняются – то ли "бум", то ли "клац", то ли "хрясь". (Видимо, звуки от твоего столкновения с подушкой, койкой и стенкой в момент падения). Увидели, что ты лежишь поперёк койки с подушкой на плече, окликнули, подошли, потеребили, поняли, что ты без сознания. За дежурными бегала Алия: Римма, как ты помнишь, на сносях. На Веру, которая, в отличие от тебя, лежала нормально, вдоль койки, сначала никто не обратил внимания, думали – спит. Заподозрили неладное, когда в палате включили свет, а она всё лежала, не подавая признаков жизни. Зинаида с Кристиной проснулись последними. Зинаида – от сквозняка: Алия, побежав за помощью, оставила дверь открытой. Кристина дрыхла аж до появления медиков. Медсестра клянётся, что с поста не отлучалась ни на минуту, и по коридору мимо неё никто не ходил. Врачиха с полуночи кемарила в комнате отдыха. Короче, кругом тупик.

Машенька, солнышко, помоги, а? Ты умница, у тебя учёные мозги, придумай, за что мне зацепиться. Иначе наши мачо в погонах до конца жизни будут вытирать об меня ноги."

Даже не будь Маша кровно заинтересована в скорейшем выявлении истины, её не оставил бы равнодушным этот призыв к женской солидарности. Галя ей нравилась, а шовинисты – нет.

" No pasaran, amiga! – проворно набрала она в ответ. – Сделаю всё, что смогу. А чем Трофимов занимается на том заводе? "

Галя, похоже, не отходила от компа, потому что ответ пришёл через минуту:

"Писать долго, я позвоню. Притворись, что болтаешь с подружкой".

Ещё минуту спустя заиграл машин мобильник.

– Привет, Иришка! – бодро сказала Маша, вставляя в ухо гарнитуру. – А я как раз читаю твоё письмо. Нет, о моих делах давай поговорим как-нибудь потом. Лучше расскажи, что там у вас происходит.

– Хорошо шифруешься, амига, – одобрила Галина. – Ну, слушай. Год назад Леспромзавод открыл цех по производству пеллет. Это такие горючие гранулы из отходов древесины, дюже экологичные, с высоким КПД. Но прибыль оказалась намного ниже расчётной, они до сих пор не покрыли расходы на оборудование и увязают в долгах – хотя цех работает на полную мощность, и пеллеты на складе не залёживаются. Трофимова пригласили разобраться, в чём дело. Он довольно быстро смекнул, что кто-то на заводе эти штуки ворует, но со схемой хищения не может разобраться до сих пор. По документам вроде всё о'кей. Есть некоторые неясности, но спрашивать не с кого: главбуха накануне прибытия Трофимова свалил инсульт. Весь остальной персонал они перетряхнули, главного кладовщика "ушли" на пенсию, поставили камеры в цеху и на складе, а прибыль до расчётной никак не поднимут.